Одиссея креативной королевы
Шрифт:
– Прекрасное место. Такой вид с веранды, кусочек берега лагуны, и кусочек пальмовой плантации. Ларвеф не прогадал, выбрав этот участок, и такой открытый фасон дома.
– Да, наверное, - согласилась австралийка, - а что значит: «это лишь частности»?
– А!
– магистр улыбнулся, - Мы возвращаемся к нашей теме. Что же перевернуло этику Эйнштейна? Приход нацистов? Но, Эйнштейн в том же 1933-м, уехал в США, где сразу получил дом и работу в Нью-Джерси. Прощай Германия вместе с нацизмом. И, Вторая Мировая война выглядела абстрактно из его дома в Нью-Джерси. Это
– Тогда, какой ваш ответ? – спросила она.
– Страх перед быдлом, - спокойно сказал Хобо Ван, - представьте себе очень умного и эмоционально-тонкого человека, который понял, что застрял в проеме между тупым, агрессивным быдлом, которое внизу, и хитрым, агрессивным быдлом, которое вверху. Приехав в США, Эйнштейн, вероятно, увидел, что два национальных лидера, которые демократически избраны в 1933-м, похожи, почти как две капли одного дождя.
– Простите, это вы о ком? – удивилась Айрис Шелтон.
– Это я о Гитлере и Рузвельте. Прочтите их речи при вступлении в должность. Тексты составлены будто у хитреньких студентов, списавших с одного и того же образца.
– Но, - возразила она, - Рузвельт же не был нацистом.
Хобо Ван небрежно помахал сигарой, нарисовав в воздухе эфемерный вензель из дыма, рассеивающегося в мерцании люминесцентной лампы под потолком веранды.
– Да, Рузвельт не был зациклен на мифических арийцах и евреях. В остальном, «Новый курс» Рузвельта и «Новый порядок» Гитлера, это один и тот же национал-социализм, в интересах одной и той же финансовой олигархии, готовящейся решить свои проблемы методом построения трудовых концлагерей в своей стране, и ограбления других стран. Знаете, это трюизм для политэкономии, но для Эйнштейна это был шок. И, в шоковом состоянии, он пишет… Посмотрите, у меня это выделено рамочкой в тексте 1940-го.
– Вот это? – спросила австралийка, протянув ему планшетник.
– Да, - он кивнул, и зачитал с экрана: «В тоталитарных странах опасность исходит от правителей, которые стремятся уничтожить дух гуманизма. В более благополучных странах опасность удушения этих бесценных обычаев исходит от национализма и нетерпимости, а также от подавления индивидов экономическими средствами».
После актерской паузы, Хобо Ван произнес:
– Беспомощный испуганный интеллектуал, застрявший между быдлом и быдлом, ищет выход для всех похожих интеллектуалов в обычаях того же быдла, аккумулированных библией. Две самые вредные библейские догмы, это отношение к сексу, и отношение к власти. Две монополии: на тело человека для секса, и на силу для решения споров. Так Эйнштейн докатился до проповеди ненасилия, обращенной к властям быдла, которые, согласно библии, являются монополистами насилия. Какой идиотизм…
– …Знаете, Хобо, - рассердилась Айрин, - не вам судить об интеллекте Эйнштейна.
– Wow!
– магистр изобразил улыбку до ушей, - Вы умеете огрызаться, мисс Шелтон!
– Умею, - буркнула она, - а к чему был весь этот исторический экскурс?
– О! Это очень полезный экскурс, показывающий,
– Что по моей части? – не поняла австралийка.
– По вашей части, - пояснил магистр, - анализ психики жертв насилия. Есть типичная ситуация: жертва домашнего насилия обращается в полицию, но не находит защиты.
– О, черт! Это же другое дело. Криминал, а не политика.
– Айрис, а вы никогда не задумывались о том, что политическое насилие в государстве держится на безнаказанности большинства случаев домашнего насилия?
– Это как? – удивилась она.
– Это так, - ответил Хобо Ван, - вспомните средневековую Европу. Власть феодала над вилланами транслировалась через главу крестьянского хозяйства на всех домашних. А современные государства западной цивилизации выросли из такой системы. И если вы взглянете с этого ракурса на опыт вашей полицейской работы, то заметите нечто.
Айрис Шелтон сжала кулаки.
– Магистр Хобо! Не надо меня агитировать за вашу политическую систему!
– О!
– Хобо Ван поднял руки, - Мауи и Пеле держащие мир! Не допустите меня к такой глупости! Я не агитирую вас, а указываю на факты, которые можно анализировать. Вы учились и стажировались в Австралии. Вы поработали в незийской команде по борьбе с работорговлей. Вы работаете в кампусе Атафу-Атуа. У вас достаточно знаний и опыта.
– И? – спросила австралийка.
– И, - сказал он, - вы можете сравнить эффективность двух стратегий реабилитации, у которых диаметрально противоположные философии в части силовых решений.
– Значит, - заключила она, - вы специально спровоцировали этот разговор тет-а-тет?
– Да. Я надеюсь, что вам было интересно, и что я отнял не слишком много времени. А теперь я прощаюсь. Вы всегда можете связаться со мной, если захотите пообщаться. Я буду рад, - с этими словами Хобо Ван поднялся из-за стола.
– Еще минуту, магистр. Скажите: почему вы уделили столько внимания этой теме?
– Потому, что у вас в Австралии немало друзей в полиции. Полиция порой имеет дело с талантливыми ребятами, попавшими в ту же ловушку, что Эйнштейн, попытавшимися выскочить из нее, и поймавшими проблему. Вы можете помочь и своим друзьям, и этим ребятам. Мы освободим всех от этой проблемы, а у ребят появится шанс раскрыть свой талант в стране, где нет доминирующего быдла. Вообще нет, и никогда не будет.
– А вы, значит, - хмуро проворчала Айрис, - научите их философии Tiki: что гуманизм распространяется только на foa, что остальные - не совсем люди, что главное средство против страха - это смерть врага, и что без вооруженной силы нет права?
– Такие плохие мы!
– весело прокомментировал Хобо Ван, - Ну, я пошел, а вам, Айрис, я рекомендую философское упражнение на досуге: вспомнить хотя бы один достоверный случай, когда у кого-то реально было право без вооруженной силы. Aloha oe.