Одиссея креативной королевы
Шрифт:
Фестиваль набирал обороты. Примерно через два часа, фольклорные пляски Полинезии сменились уличными танцами латиноамериканского типа. И, как-то само собой, вместо барабанного боя уже играли гитары и звучала музыка из аудио-колонок. Тогда же, юная британка, успевшая оценить и лепешки с тунцом, и кокосовое пиво, и мифриловый мед, пришла к выводу, что неплохо бы тоже переодеться в туземном стиле. Почему нет? Тут
topless считается нормой. И непринужденное общение - тоже. Чанди обнаружила в себе готовность зажигательно плясать, болтать о пустяках, и беззаботно флиртовать со всеми
Прошло еще некоторое время, и танцы сменились подвижными играми, впрочем, тоже похожими на танцы, только с элементом азарта. Кто сможет дольше всех танцевать на качающейся доске над водой? Кто из охотников первым поймает человека-призрака со светящимся ожерельем, который прячется среди танцующих людей? Кто быстрее всех пробежит по спине змейки из полсотни людей, держащих руки друг у друга на плечах?
После игр, снова начались танцы, только теперь – медленные, тягучие ритмы, которые побуждали к мягкой экспрессии, к использованию своего тела для построения череды скульптур, каждая из которых выражает мимолетную сумму эмоций. Это оказалось не настолько сложно, как можно было бы подумать. Все вокруг помогало танцору. Блики факелов и мерцание углей костра. Ласковый прохладный ветер. Звезды в черном небе. Негромкие голоса людей, танцующих рядом. И чувство прикосновения к древним, или точнее к первобытным мифам, которые, несомненно, вплетались в ткань фестиваля…
Но, любой фестиваль ограничен физической выносливостью участников. Усталость на мягких лапках уже бежала по мышцам, как будто опутывая их тонкими паутинками. И пришло время расходиться по домам. Или не по домам. Некоторые парочки в обнимку добредали до любой свободной лужайки, и устраивались там, чтобы начать там самую первобытную игру, известную человечеству. Чанди Кестенвэл сейчас не видела в этом ничего неправильного и шокирующего, но ее смущало возможное присутствие в траве местной мелкой фауны (муравьи, жуки, многоножки – брр!). Нет, уж лучше поработать ногами, дойти до пирсов, и упасть на лежбище в мастер-каюте своей фрегантины…
…Как это замечательно – разлечься голышом посреди широкой кровати, разбросав в стороны руки и ноги, и подумать о тонком юморе ситуации.
– Ты представляешь, Бокасса, я ни разу не спала с мужчиной.
– Вообще ни разу? – удивился он, усевшись на край кровати.
– Бокасса, где твой классический стиль? – упрекнула она, - Где лаконизм риторики? Ты, конечно, согласишься, что «ни разу» в контексте эквивалентно «вообще».
– Да, я соглашусь. Пардон. Мой стиль так далек от идеала. Я же учился в Университете Антильских островов – французском университете, хотя и на английском отделении.
– Тогда я зря упрекнула тебя за стиль. Не важно. Я рассуждаю сейчас о том, что сюжет комедийный. Я только теоретически знаю, что обычно делают мужчина и женщина в подобной ситуации. И никакой практики. Это по-своему авантюрно, ты не находишь?
– Жизнь авантюрна по своей природе, - отозвался Бокасса, - попробуй прислушаться к внутреннему голосу. Что он тебе говорит?
– Он молчит, и ждет, что будет дальше, - тихо
– А сейчас?
– А сейчас он говорит: «О, черт, Чанди! Кажется, чья-то ладонь гладит тебя по животу. Уверена ли ты, что это правильно?».
– А что ты отвечаешь?
– Я отвечаю, что пока не совсем уверена, потому что в эротических фильмах, по-моему, сначала, целуют девушке грудь… Да, так, хотя, я не знаю, что я должна чувствовать…
– Твой внутренний голос знает, - шепнул Бокасса, - Прислушайся. Что он говорит?
– Он говорит: «О, черт, Чанди, не валяйся, как медуза! Начинай делать что-нибудь!».
…Прошла огромная вечность. Не просто вечность, а действительно огромная. Больше океана, больше неба, больше, чем что-либо увиденное, и даже больше, чем что-либо, разъясненное сухим академическим языком в учебниках по физики и астрономии. С объективной точки зрения, эта вечность длилась всего десять часов, из которых, как минимум, две трети занимал сон. Но, кого из людей в таких случаях волнуют скучная объективная точка зрения? А после вечности, наступило утро. Точнее, позднее утро. И Чанди Кестенвэл, 18-летняя дочь пэра Англии, открыла глаза.
Множество солнечных лучей простреливали каюту по диагонали. Эти лучи проникали сквозь вертикальные щелки, остававшиеся при закрытых жалюзи на обзорном окне. Внутри лучей танцевали веселые пылинки. По каюте с озадаченным жужжанием летала пчела. Вроде бы, не агрессивная. Бокассы рядом не наблюдалось, зато, на его подушке обнаружился лист бумаги с коротким рукописным текстом.
***
Мне снилось, что я провел ночь с невероятно прекрасной девушкой. Но, я проснулся, а девушка не исчезла. Чанди! Если ты читаешь мое письмо, значит, ты не мираж. Тогда выходи на топ-бридж, и я сварю вкусный кофе специально для тебя. Ua-here oe.
***
Чанди моргнула и улыбнулась. По языку утафоа у нее была только шпаргалка, типа разговорника, но это выражение там присутствовало. «Ua-here oe - Люблю тебя».
…
21 марта. Утро. Там же (Американское Самоа, юго-запад острова Тутуила).
Резерв-лейтенант Виолета Риос появилась на пирсе, двигаясь с ленивой грациозностью черной кошки, только что учинившей геноцид на голубятне. Приблизившись к сходням фрегантины саргассового цвета, она тщательно принюхалась, а затем крикнула:
– Хэй, на борту! Найдется ли чашка кофе для правильного канака?
– Найдется, поднимайся, - послышался слегка ворчливый ответ капитана Бокассы.
– Mauru!
– отреагировала она, взбежала по сходням, и поднялась по трапу на топ-бридж, играющий на таких корабликах роль балкона-веранды. Там, окинув взглядом Чанди и Бокассу, сидящих за столиком, и остановив взгляд на кофейнике, она объявила, - Очень правильный подход! Именно этот запах я учуяла на берегу.