Одиссея Тёмного принца
Шрифт:
Таисса нахмурилась:
– Постой. А как ты вообще здесь оказался?
– Ха. Думаешь, я следил за тобой через спрятанные камеры и датчики движения, как трепетный возлюбленный? – Альбини быстрыми уверенными движениями закончил обтирать ей спину. – Я собрался забрать тебя отсюда в медицинский блок, чтобы попробовать ещё раз, детка. Сейчас или никогда – мой девиз. Увы, ты несколько спутала мои карты.
– Почему ты не отключишь голосовой фильтр? – спросила Таисса. – Раз уж твой голос всё равно мне незнаком.
– Поверь мне, – голос Альбини враз сделался низким и серьёзным, – когда я отключу
Он подхватил Таиссу на руки и перенёс на диван. Рядом с ней упал пушистый банный халат.
– Оденешься, когда спирт закончит испаряться, – сообщил Альбини, возвращаясь с чугунным чайником на подставке. Таисса не успела заметить, где он раздобыл кипяток, но ей было не до того: ей ужасно хотелось пить.
Осушив три крошечные чашки подряд, одну за другой, она наконец закуталась в халат и с благодарным кивком взяла четвёртую чашку.
Альбини бросил на неё пронзительный взгляд.
– Легче?
– Ага.
– Я дам тебе ещё четверть часа. – Он взглянул на линк. – Но не дольше.
Таисса зевнула.
– Иди, если хочешь, – сонно сказала она. – Спасибо тебе, но мне уже лучше. А если нанораствор… в общем, если мне снова станет совсем плохо, ты уже ничего не сделаешь.
– Криокамера если только, – едва слышно прошептал Альбини. – Но это совершенно не годится.
Он кашлянул.
– Вообще-то мы уйдём вместе. Я собираюсь использовать тебя этой ночью в своих злодейских планах, не забыла?
– Ты хуже Вернона, – пробормотала Таисса. – Он хотя бы давал мне поспать.
Альбини злорадно ухмыльнулся, придвигаясь к ней ближе.
– А я вот не дам. Любыми, между прочим, способами. – Он коснулся её лба. – Температура спала, с чем я тебя и поздравляю. Займёмся любовью?
Таисса поперхнулась.
– У тебя в голове вообще остались мозги?! Я твоя пленница, эй! Хочешь быть парнем, который воспользовался своим положением? Серьёзно?
– Очень, между прочим, целительный опыт, – совершенно не обидевшись, произнёс Альбини. – Повышает иммунитет, а с эндорфинами в крови ты куда легче перенесёшь нанораствор. Тем более что раздетой я тебя уже видел, мне понравилось. Эй, ты же говорила, что развлекалась вовсю! Считай это пижамной вечеринкой.
Таисса безнадёжно вздохнула. Отставила четвёртую чашку и посмотрела на него.
– Я, конечно, признательна за то, на какие серьёзные шаги ты готов пойти ради того, чтобы поднять меня на ноги, – проговорила она, – но… ты же сам сказал, что порой от удовольствия стоит отказаться, верно? – Она пристально посмотрела на Альбини. – Кстати, а почему ты так сказал?
Альбини вздохнул.
– Ну, раз уж сегодня ночь откровений…
Он налил себе чаю и задумчиво отхлебнул. Таисса молча смотрела на него.
Но Альбини не торопился начинать. Вместо этого он долго смотрел на коралловый риф.
– Пожалуй, я не хотел бы здесь жить, – наконец сказал он. – Предпочитаю старые добрые небоскрёбы. Но под водой лучше думается. Здесь очень тихо, если любишь слушать тишину. Прекрасное место, чтобы разобраться в себе.
Он снова помолчал. Таисса его не торопила.
– У меня были… проблемы с памятью. – Альбини потёр висок. – Серьёзные проблемы. Что-то вроде раздвоения
– Тебе трудно было вернуть воспоминания? Почему?
– Отрицание, детка. – Альбини зевнул. – У меня очень сильный инстинкт самосохранения: когда я говорю себе: «Нет, этого не было!» – мир тотчас же подстраивается под меня. Если кратко, у той, другой моей личности был роман с девицей, которую я ненавижу всеми фибрами души. Точнее, не её саму: эта дурёха ни в чём не виновата. Просто… по её милости я многое потерял.
– Она поставила у тебя на пути ночной горшок? – серьёзно спросила Таисса.
– Считай, что два. Так вот, я не желал о ней думать, но разум взял своё: раз уж со мной произошло что-то значительное, я должен знать каждую деталь, верно? И я узнал. Медитация, терапия под чужим именем, много денег. – Он вздохнул. – Очень много денег. Проклятье, почему всё по-настоящему нужное стоит так дорого?
– Сейчас ты не о деньгах, да? – тихо спросила Таисса.
– Нет, Пирс. Не о деньгах. Об эмоциях. О… чувствах, чёрт бы их подрал. – Последнюю фразу Альбини произнёс с отвращением. – Воспоминания того, другого парня – не мои. Я знаю, о чём он думал, знаю, что чувствовал. Но он любил ту девчонку, а я – нет. И сейчас я ощущаю что-то вроде угрызений совести. Если по моей вине с ней что-то случится, я буду чувствовать, словно потерял что-то безумно важное. Что-то драгоценное. Даже если я ничего не чувствую, я знаю, как она была дорога… моей второй личности. Порой у меня даже возникает странное чувство, что она интересна мне. После… – Он запнулся. – В общем, было одно полудетское воспоминание о первом поцелуе. Неважно.
– Знаешь, – честно сказала Таисса, – вот что мне сейчас совершенно не хочется представлять, так это твой первый поцелуй. Извини.
– Взаимно. – Он покосился на неё. – Хотя я вспомнил кое-что ещё. Например…
И тут завыла сирена.
Таисса и Альбини вскочили на ноги одновременно.
– Я сейчас переоденусь… – начала Таисса.
– Нет. Я хочу, чтобы наша якобы эвакуация выглядела естественно, иначе потом я тобой уже не воспользуюсь. – Альбини поморщился. – Извини. Мне самому не понравилось, как это прозвучало.
Он схватил её за руку, и на этот раз ладонь Альбини была тёплой и сухой.
– Вперёд.
Таисса не сразу поверила, что он собирается вытащить её из апартаментов в едва завязанном халате и пушистых домашних тапочках. Но когда Альбини справился с замками и дверь распахнулась, сомнений у неё не осталось.
– Как насчёт того, что я могу простудиться? – ядовито поинтересовалась Таисса. – Например, подхватить небольшое воспаление лёгких?
– Здесь очень тепло, и ты не простудишься, Пирс, – отмахнулся он. – У тебя были очень неприятные последствия от нанораствора. Сутки в постели с куриным бульончиком привели бы тебя в норму, но пришлось поторопиться. Не бойся: если Светлые не сойдут с ума, это не повторится.