Одна беременность на двоих
Шрифт:
— Кейти, — отец поравнялся со мной. — Может, пора сказать мне правду?
Правду? Какую правду? О чём? Вопросы проносились в голове, а следовало озвучивать их, чтобы молчание не подтверждало непонятных мне ещё заблуждений отца. Только язык прилип к гортани, и я даже почувствовала горечь океанской воды.
— Я говорил с миссис О’Коннор.
Я не сомневалась в разговоре, но для чего отец взял паузу? Паузу, за которую сердце укатилось в пятки. Что, что мать Аманды могла сказать ему?
Отец поймал мою руку и сжал поверх ракушек мои влажные пальцы. Острые края
— Я выразил соболезнования, и она как-то странно промолчала. Не желаешь объяснить?
Сердце прыгнуло из пяток в голову и перекрыло шум океана. Это не старый разговор о квартире. Это новый о… О Майке… Как же мы с Амандой не предусмотрели такую возможность… Без разницы, что я скажу сейчас отцу. Важнее предупредить Аманду. Я уже видела ребят у кромки воды и, казалось, слышала щебетание Бьянки и короткие брызги смеха Аманды. На всех фотографиях она будет счастливо улыбаться. И сейчас её давно забытая улыбка казалась искренней. Как сказать и что? Сомнений не осталось — пазл в голове миссис О’Коннор сложился мгновенно. Авария, смерть, отказ дочери идти на похороны…
— Аманда не сообщила матери. Она хотела сказать при встрече.
Такой ответ успокоит отца, и он не станет больше обвинять меня во лжи.
— Не говори только Аманде. Не порти ей день. Я сама скажу вечером.
Я скажу. Я должна. Но пока не знаю, что именно. Мы не останемся ночевать. Уедем сейчас, чтобы отец не выдал себя. Его лицо стало ещё серьёзнее и серее. Быть может, я не могла привыкнуть к его тёмным волосам.
— Пожалуйста, улыбнись.
В моём голосе не было просьбы. Он звучал приказом. Теперь не я, теперь отец обязан почувствовать себя виноватым. И он чувствовал. Я знала. Он натянул поводок и одёрнул Брину. Собака поджала уши.
— Я не хотел, — голос сохранил сухость, но прозвучал слишком тихо, едва различимо за шумом волн. — Могла бы предупредить.
Я кивнула. Могла, но не подумала. Слишком толстой стала стена лжи, и из неё посыпались плохо смазанные соплями камни. Что теперь будет?
— Больше ничего не хочешь сказать?
В голос отца вернулась требовательность. Я не могла промолчать.
— Понимаешь… — Ох, если бы я сама понимала настоящие мотивы Аманды так хорошо, как сейчас стремилась выдать отцу выдуманные. — У неё натянутые отношения с матерью. Той не нравился её парень и теперь… Теперь когда остался ребёнок, и… Аманда не хочет возвращаться в Рино, понимаешь?
Отец смотрел перед собой. Наверное, тоже разглядывал Аманду.
— Что ты от меня хочешь?
Я вздрогнула от неожиданности вопроса. Самое время спросить про возможность Аманды поселиться у нас. Хотя бы на первое время, пока она пытается встать на ноги.
— Ничего, — ответ вышел машинальным. — Просто, — добавила я, поняв, что момент уже не вернуть, — не говори больше ничего миссис О’Коннер и… Можно, мы уедем сегодня? Разговор у них будет тяжёлым.
Когда отец говорил с матерью Аманды? Вчера или утром? Отчего миссис О’Коннер до сих пор не позвонила дочери?
— У нас тоже должен быть серьёзный
Я остановилась, как вкопанная, а отец по инерции сделал ещё несколько шагов и обернулся.
— Если ты уезжаешь, то давай обсудим прямо сейчас. Ненавижу телефон.
Я кивнула, хотя не понимала, о чём пойдёт речь, начатая таким тоном.
— Аманда в марте рожает?
— В конце или в первой неделе апреля, а что?
«Что» опять добавилось машинально, вернее я выдохнула его облегчённо, потому что поняла, что разговор на самом деле не будет серьёзным. Речь идёт всего лишь о квартире, и от Аманды я уже знаю, о чём договорились наши родители.
— Миссис О’Коннер сказала, что заберёт дочь сразу после родов, но за квартиру заплатит и за май. Меня не радует перспектива, что два месяца ты будешь жить одна.
Заберёт? Значит, она действительно всё решила за дочь. Но не может же она силой запихнуть Аманду в машину!
— У тебя ведь никого нет?
Я продолжала молчать, не понимая, что за ответы ждёт от меня отец. Зазвонил телефон. Я чуть не выронила его, вытаскивая из кармана полными ракушек руками. Наверное, Аманда заметила, что мы остановились, и решила нас поторопить. Я смотрела на усыпанный оброненными ракушками песок, не в силах взглянуть вдаль мимо отца.
— Спасибо, что ответила, — я вновь чуть не выронила телефон, услышав голос Стива. — У меня к тебе серьёзный разговор.
— У меня нет сейчас времени для серьёзных разговоров с тобой! — выпалила я, позабыв, что подобным тоном при родителях не отвечают.
— Я только что говорил с матерью Аманды, — перекричал меня Стив.
— Я перезвоню, — выдохнула я, испугавшись, что отец расслышал его слова.
— Аманда рядом? — прошептал Стив.
— Нет, я с папой гуляю.
— Я не буду мешать, — бросил тут же отец и зашагал прочь так скоро, что я не успела его остановить. Аманда смотрела в нашу сторону. Если я закричу и брошусь догонять отца, она что-нибудь заподозрит.
— Я слушаю, — выплюнула я в трубку.
— Я ей ничего не говорил. И не хочу, чтобы Аманда думала, что это я сказал. Я понятия не имею, как её мать догадалась про Майка, — тараторил Стив на одном дыхании, будто боялся, что я перебью или сброшу звонок. — Хорошо, она не видела моего лица, иначе догадалась бы, что я вру. Хотя я почти не врал, сказав, что не слышал от Майка, чтобы он встречался с Амандой.
— Не слышал…
— Блин, Кейти… Он постоянно о ней говорил, но нам уже не пятнадцать, чтобы рассказывать, кто, когда и с кем спал…
Он сорвался и замолчал. Пауза была внушительной и многозначительной. Я проглотила горький ком и поспешила её заполнить.
— Я уже в курсе, что мать Аманды всё знает. Это мой отец рассказал, — я постаралась не сделать паузы. — Аманда ещё ничего не знает, хотя мать могла ей позвонить, пока мы гуляли. Что я должна сказать ей? Миссис О’Коннер точно знает, что это Майк?
— Она спросила меня в лоб: это Майк? Я ответил: не знаю, потому что действительно не знаю. Глупость какая… Даже если они забыли резинку, какого чёрта она вовремя не выпила таблетку?