Одна дамочка с пистолетом
Шрифт:
– Да.
– Тебе следует сменить работу. Я видела объявление в салоне красоты Клары, им требуется девушка на мытье голов.
Я услышала, как на заднем плане что-то вопит бабуля Мазур.
– Ах, да, - вспомнила моя матушка.
– Тебе этим утром звонил этот боксер, с которым ты виделась, Бенито Рамирез. Твой папа был так взволнован. Такой прекрасный молодой человек. Такой вежливый.
– Что хотел Рамирез?
– Сказал, что старался с тобой связаться, но твой телефон был отключен. Я ему сказала, что сейчас все наладили.
Я мысленно стала биться
– Бенито Рамирез – гад. Если он еще раз позвонит, не разговаривай с ним.
– Но он был такой вежливый со мной по телефону.
Да, подумала я, самый обходительный смертоносный насильник в Трентоне. И сейчас он знал, что мне можно позвонить.
8
Мой дом принадлежал к эпохе до прачечных, а нынешний владелец не чувствовал в себе побуждения добавить прелестей в нашей жизни. Ближайшая прачечная-автомат, «Супер Садс» (Супер пена – Прим.пер.), находилась в полумиле от Гамильтон-авеню. Не путешествие непреодолимых масштабов, но, все-таки, заноза в заднице.
Я сложила груду досье, полученных от Конни, в сумку и закинула ее на плечо. Выволокла корзину с бельем в холл, закрыла дверь и потащилась к машине.
По сравнению со всеми прачечными самообслуживания «Супер Садс» еще была неплохой. На маленькой площадке была устроена парковка рядом со зданием, а следующая дверь вела в закусочную, где можно было попробовать сандвич с салатом и курятиной, если на руках есть наличность. Так уж случилось, что на моих руках денег было маловато, посему я закинула белье в машину, присовокупив стиральный порошок и четвертак, и устроилась просмотреть моих клиентов на предмет поимки.
Наверху стопки покоился Лонни Додд, казалось, его легче всего арестовать. Ему стукнуло двадцать два, и жил он в районе Гамильтон. Его судили за угон машины. Первый раз привлекался. Я воспользовалась платным телефоном в прачечной, чтобы позвонить Конни с целью проверить, чем еще был знаменит Додд.
– Он, наверно, в своем гараже меняет масло, - предположила она.
– Все время такое происходит. Одна из этих мужских привычек. Какого черта, говорят они себе, никто не будет мной помыкать. Все, что я сделал – украл несколько машин. Подумаешь, на хрен, большое дело. И так они не появляются в назначенный день в суде.
Я поблагодарила Конни и вернулась на свой пост. Как только мое белье постирается, я смотаюсь в места обитания Додда и прикину, смогу ли его найти.
Я сунула папки обратно в сумку и переместила одежду в сушилку. Я села, выглянула в большое круглое окно, и тут мимо проехал голубой фургон. Меня это так поразило, что я застыла, побледнев, с открытым ртом и остекленевшим взглядом. Не то, что вы бы могли назвать быстрой реакцией. Фургон исчез в хвосте улицы, и издалека передо мной только мелькнули тормозные огни. Морелли встал в пробке.
Тут я зашевелилась. Фактически, думаю, взлетела, потому что не помню, как мои ноги касались пола. Я вылетела со стоянки, аж резина задымилась. И уже достигла поворота, когда сработала сигнализация. В спешке я забыла набрать код.
Я
Между мной и Морелли было несколько машин. Он свернул направо, и я крепче схватилась за руль, изобретя попутно новые цветистые ругательства, пока прокладывала путь к перекрестку. К тому времени, когда я повернула, он уехал. Я медленно кружила по улице из конца в конец. И уже готова была бросить это дело, когда заметила голубой фургон, припаркованный позади гастронома Манни.
Я встала у въезда на стоянку и уставилась пристально на фургон, размышляя, что дальше делать. Не было способа узнать, был ли за рулем Морелли. Он мог растянуться внутри, чтобы вздремнуть, или мог пойти за заказанным тунцом под императорским соусом к Манни. Вероятно, мне следует припарковаться и разведать. Если повернется так, что в фургоне его нет, спрячусь за машинами и нападу на него с баллончиком, когда он появится.
Я втиснулась в щель в задних рядах за четыре автомашины от вышеупомянутого фургона и заглушила мотор. Я почти достала сумку, когда дверь со стороны водителя вдруг распахнулась, и меня выдернули из-за руля. Я споткнулась, упершись в каменную стену, которую представляла собой грудь Морелли.
– Меня ищешь?
– спросил он.
– Можешь сразу сдаться, - заявила я ему, - потому что я никогда не отступлю.
Губы его сжались в полоску.
– Скажешь тоже. Хочешь, чтобы я лег на тротуар, а ты переедешь меня несколько раз моей собственной машиной … в точности как в старые времена. Ты этого хочешь? Добываешь деньги за живого или мертвого?
– Нечего брюзжать. У меня работа. Ничего личного.
– Ничего личного? Ты изводишь мою матушку, крадешь мою машину, а намедни растрезвонила, что я тебя сделал беременной! По моему мнению, обрюхатить кого-нибудь - чертовски личное дело. Боже, неужели недостаточно, что меня обвиняют в убийстве? Ты что, мститель из ада?
– Ты немного взвинчен.
– Я – более чем взвинчен. Я выдохся. Каждый несет свой крест … ты – мой. Я сдаюсь. Забирай машину. Мне уже все равно. Все, что я прошу, постарайся слишком не погнуть дверцы и меняй масло, когда зажигается красная лампочка. Его взгляд быстро охватил внутренность машины.
– Ты не звонишь по телефону, не так ли?
– Нет. Конечно, нет.
– Телефонные разговоры дорого стоят.
– Не беспокойся.
– Дерьмо, - сказал он.
– Моя жизнь – дерьмо.
– Вот уж точно.
Его выражение смягчилось.
– Мне нравится твоя амуниция. Он зацепил пальцем широкий ворот моей футболки и заглянул внутрь, увидев черный спортивный бюстгальтер.
– Очень сексуально.
Жаркая вспышка пронзила мой живот. Я твердила себе, что это гнев, не иначе, но, полагаю, сексуальное замешательство было ближе к истине. Я шлепнула его по руке.