Одна грешная ночь

Робинс Сари

Он стоял на пороге гостиной и смотрел на нее. Лицо его тонуло в тени, отбрасываемой свечами из коридора. Ее единственная свеча уже догорала, и в камине оставались только угли.

Она встала, ощутив слабость в коленях.

– Прошу прощения, Ник, – сказала Лилиан. – Если бы я не впутала вас в эту историю…

Он шагнул к ней и заключил в объятия. В следующий миг его губы прижались к ее губам с нескрываемой страстью.

Лилиан обдало жаром. Она прильнула к нему, и ее нежная грудь оказалась вплотную прижатой к его мускулистому

телу. Руки Ника обвились вокруг ее талии, и ей пришлось встать на цыпочки.

Лилиан была очарована силой его желания.

Он распустил ее волосы, заплетенные в косу. От его прикосновений по телу ее побежали мурашки.

Ник прижался губами к ее шее, прошелся по ней языком, добрался до уха и принялся исследовать каждый изгиб.

– Лилиан, – выдохнул он, обхватил ее ягодицы и приподнял. Ее ноги сами собой раздвинулись. Его жезл коснулся таинственного углубления между бедрами, и Лилиан застонала от наслаждения.

Он подхватил ее, отнес на кушетку и положил на себя. Прижимаясь руками к его груди, Лилиан замерла.

– В чем дело? – спросил он хриплым шепотом.

– Я не знаю, что делать…

– Такая страстная, такая нежная… такая красивая не может не знать, – бормотал он, осыпая ее шею поцелуями, легкими, как прикосновение крыльев бабочки.

Все страхи Лилиан рассеялись от этих сладких как мед поцелуев.

Он повозился с лентами, сорвал с нее ночное одеяние. Она принялась раздевать его. Сняла шейный платок, потом рубашку. Обнажилась его сильная грудь, и она со вздохом прижалась губами к его коже. Их нагие тела были вплотную прижаты друг к другу, и курчавые волосы на его плоском животе дразнили осязание Лилиан, касаясь ее. Оба тяжело дышали.

Закрыв глаза, Лилиан провела языком вокруг его соска и содрогнулась от восторга.

Он снова приподнял ее и усадил к себе на колени. Она обвила ногами его талию.

Он выгнулся, и его отвердевшая плоть оказалась между ее бедрами. Лилиан застонала. Жезл Ника скользнул по внутренней поверхности ее бедер к самому чувствительному месту в сокровенной влажной глубине. Это соприкосновение было и сладостным, и мучительным. Спина Лилиан изогнулась, бедра задвигались, тело заскользило, соприкасаясь с его жезлом. Он не овладел ею, но и эта близость дарила ей острое наслаждение.

Он сжимал руками ее ягодицы, а его жезл с наслаждением скользил по ее влажной плоти. Из горла Лилиан вырвался хриплый крик. Все меркло по сравнению с этим удивительным желанием и наслаждением. И пресыщение не наступало. Напротив, ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Хотелось ощутить его в глубине своего тела. Но он все медлил, разжигая ее желание.

– Господи, – прошептала Лилиан. – Ты меня убиваешь!

– Пока еще нет, – пробормотал он.

Ее бедра двигались, подчиняясь первобытному желанию и ритму, плоть ее пульсировала, трепетала, жар нарастал, волны наслаждения омывали обоих.

Сознание вдруг отступило. Осталисьтолько

слепые и яростные ощущения.

Она медленно приходила в себя. Сердце учащенно билось, дыхание было неровным. Лилиан сглотнула, прислушиваясь к биению его сердца. Его тело было обжигающе горячим, а отвердевшая плоть все еще оставалась в ней, полная неутолимого желания.

Ее тело содрогнулось. Она почувствовала, что должна прикоснуться к нему – там. Собравшись с силами, она нащупала его жезл между своими ногами и сжала его. Он пульсировал в ее руке, твердый и горячий.

– Помилуй меня Боже, я все еще хочу тебя, Лилиан!

Он бросил ее на спину, вжался в распростертое тело и завладел ее губами. Поцелуи были требовательными и яростными. Руки его блуждали по телу Лилиан, скользили, исследовали, требовали, возбуждали до тех пор, пока каждая клеточка ее тела вновь не запылала желанием.

Пальцы Ника раздвинули ее горячую женскую плоть, его прикосновения обжигали, и каждое доводило ее до пика наслаждения. Она извивалась, рыдала, поглощенная почти мучительным восторгом.

– Ник! – выкрикнула она. – Пожалуйста…

Его плоть проникла в самую сердцевину, и он застонал:

– Ты такая влажная…

Она обвила руками мускулистые плечи Ника, с яростью сжимая его. Это было восхитительно и естественно.

Он так глубоко вошел в нее, что дыхание со свистом вырвалось из ее груди, воспламенил не только ее тело, но и душу, насытил ее.

Теперь его движения стали мучительно-медлительными. И это скольжение вверх и вниз снова бросило Лилиан в вихрь наслаждения. Ее будто подбрасывало вперед и вверх, и так продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала, что больше не в силах выносить это. Она вскрикнула, и жар затопил ее.

Глава 24

Лилиан не знала, сколько времени пролежала, придавленная свинцовой тяжестью тела Ника. Она купалась в его тепле и слушала удары его сердца, которое билось теперь в унисон с ее собственным. Казалось, время остановилось. Ее миром стали эта комната, его мускулистые руки, обвившиеся вокруг нее, хмельной запах страсти и темнота, охраняющая их.

Ник соскользнул с нее и привлек ее в кольцо своих рук, как в гнездо, обвился вокруг нее всем своим длинным телом. Она ощущала спиной биение его сердца, оно успокаивало ее.

Ей не хотелось нарушать этот воцарившийся между ними покой, но она все-таки прошептала:

– Тебе хорошо?

– Лучше, чем час назад.

Она поцеловала его в плечо.

– Мне тоже.

После нескольких минут молчания Лилиан снова отважилась заговорить:

– Я думала о том, что скоро получу большое наследство, возможно, через несколько месяцев. Если миссис Берс нуждается в деньгах…

– Я отдал ей деньги, полученные в награду за спасение Ланселота.

Она кивнула: ей следовало знать, что Ник не подведет миссис Берс.