Одна истинная королева. Книга 2. Созданная из тени
Шрифт:
Спустя два часа навигатор привел нас в район на северо-западной окраине Дублина. Мы медленно лавируем между внушительными многоквартирными домами, которые отличаются друг от друга только цветом входных дверей. В слякоти на лужайке мальчишки гоняют мяч, а какая-то кошка переходит дорогу до того неторопливо, что Натаниелю приходится резко затормозить. Я не могу отделаться от пугающей мысли: папа живет здесь. Вдруг дверь откроет его новая жена и у нее из-за спины с любопытством выглянут дети? Его дети… Вдруг здесь нет никакой тайны и папа просто променял нас на другую семью?
Всю поездку
Я невольно вздрагиваю: там, где асфальтированная улица сменяется проселочной дорогой, изборожденной следами тракторных шин, стоит всего один дом. Окна заколочены, входная дверь криво висит на петлях. Черепица с крыши местами осыпалась, и ее замшелые обломки валяются возле дома. Дом отца пуст. И пустует он давно.
– А ты чего ожидала?
По голосу слышу: Натаниель тоже разочарован. Как и я, он надеялся что-то здесь обнаружить. Только в отличие от Натаниеля я не сдамся так быстро. Со вздохом вылезаю из машины. На окраине Дублина погода лучше, чем у нас на западном побережье. Во всяком случае сейчас, когда не дуют пронзительные восточные ветры. В воздухе чувствуется что-то странное, и я понимаю – это исходит от дома. Похоже на запах, однако он давно должен был выветриться… Мне не по себе. Вот бы сесть в машину и уехать домой! Но я отмахиваюсь от этого чувства и направляюсь прямо к дому, хотя идти туда совсем не хочется.
Дверь заколочена досками, чтобы никто не вошел. Или… чтобы никто не вышел.
– Эй, вы! – вдруг раздался каркающий женский голос.
Я стремительно оборачиваюсь. На другой стороне дороги стоит, опершись на клюку, невысокая седовласая старуха. У ее ног – большая корзина. И откуда старуха здесь взялась? Бросаю взгляд на Натаниеля: он ждал в машине и тоже не заметил ее появления. Натаниель вылезает из машины и идет к старухе.
– Вам помочь? – прошамкала она.
Нетрудно догадаться, что ее интересует на самом деле: «Кто вы такие и что вам нужно?»
– Да, помощь не помешает, – Натаниель улыбается, но едва ли улыбка делает его менее устрашающим в глазах других людей. Увы, но многие относятся к нему так, потому что кожа у него слишком темная.
Вот и на морщинистом лице старухи написано недоверие.
– Мы ничаво не покупаем. У нас все есть, и ничаво нам не надо. И сами ничаво не продаем, так и знайте!
– Вы живете поблизости? – интересуется Натаниель.
Старуха недовольно указывает себе за спину: я вижу лишь высоченную изгородь, из-за которой торчат по-зимнему голые деревья. Они похожи на костлявые руки, которые тянутся к небесам. Воображение рисует домик злой колдуньи, окруженный лабиринтом из терновника.
– Мы ищем человека, который жил в этом доме, – объясняю я старухе, подойдя к Натаниелю.
– Здесь давно никто не живет, – отвечает она.
– А несколько лет назад?
Проклятье, почему я не захватила с собой папину
К моему изумлению, старуха ворчит:
– Старина Уолш. Последний, кто жил в этом доме. Старина Уолш да бутылки из-под виски…
Сердце у меня забилось быстрее.
– А когда вы его в последний раз видели? – спрашивает Натаниель.
Старуха задумалась. И вдруг лицо у нее просветлело:
– Ну, когда его ножками вперед вынесли. Упился-таки вусмерть.
Я столько лет ничего не слышала об отце. Долгое время пыталась убедить себя, что мне все равно. Раз ему на меня плевать, значит, мне на него тоже. Однако новость о его смерти выбила у меня почву из-под ног.
– Когда? – шепчу я.
Старуха фыркает:
– Лет двадцать назад, ежели не больше. Двадцать два года назад?
От облегчения голова закружилась. Я хватаюсь за плечо Натаниеля, и тот придерживает меня за талию. Старуха говорит не об отце! Она имеет в виду деда. Папа много лет с ним не общался, с тех пор как умерла мать. По словам папы, только она прикладывала усилия, чтобы он вырос разумным существом. Тогда я не понимала, что это значит, а на мои расспросы папа отвечал уклончиво.
– И с тех пор здесь никто не жил? – допытывается Натаниель. – Дом выглядит заброшенным, однако он не слишком обветшал за эти двадцать лет. Кто-то о нем заботился?
– У старого мистера Уолша был сын, – встреваю я. – Не припоминаете?
– А, точно. Мелкий паршивец, – Старуха кивает. – Мы прозвали его Маки. Мы с мужем – земля ему пухом.
– Макер, – шепчу я.
Папу зовут Макер.
Взгляд старухи затуманился: она погрузилась в воспоминания.
– Да, верно, – говорит она. – Рано он покинул родительский дом, хотел мир посмотреть.
Мы с Натаниелем переглядываемся. Может, не только этот мир…
Старуха пожимает плечами:
– Но его я сто лет не видела. На кой он вам сдался?
– Мы должны сообщить ему нечто важное, – уклончиво объясняет Натаниель.
– Он мой отец, – перебиваю его я. – Меня зовут Майлин Уолш.
Прищурившись, старуха окидывает меня взглядом и молча кивает: она будто сравнила ребенка из своих воспоминаний со мной и обнаружила сходство. Ее губы растягиваются в горькой улыбке:
– Значит, он и впрямь стал человеком, который постоянно дает деру. Я подозревала, что так будет. Жаль мне тебя, девочка. Но его здесь нет.
– Мы все же осмотримся, – настаивает Натаниель. – Может, остались какие-то его вещи…
– Ох, нет-нет!
На мгновение мне показалось, что старуха сделалась на несколько сантиметров выше.
– Не ходите туда! Никто туда не ходит. Дом заколочен.
– Мы только… – пытаюсь возразить я.
Однако старуха подносит к моим губам крючковатый палец, будто заставляя замолчать.
– Ты не понимаешь, дитя, – каркает она. – Молодежь! Думаете, мол, все-то вы знаете. Но вы ничего не знаете, ничегошеньки. Там, в доме, живет грогох [1] !
1
Персонаж кельтской мифологии, похож на домового.