Одна крошечная ложь
Шрифт:
— Назовем это экспериментом.
— Но…Нет! — лопочу я.
— Почему нет?
«Потому что то, о чем я думаю рядом с Эштоном, обычно включает в себя его тело!»
— Потому что…нет!
— Через месяц жду полный отчет.
— Нет. За месяц я его едва увижу. У меня сессия. Я занята.
— Уверен, ты справишься.
— Нет.
— Пойди мне на встречу.
Я упрямо стискиваю зубы.
— Я всегда иду Вам на встречу, доктор Штейнер. Но на этот раз я говорю «нет». Это плохая
— Хорошая. Месяц.
— Вы меня не заставите.
— Да что ты?
Я поджимаю губы, глубоко вдыхая.
— Я ведь могу солгать.
— А я могу заявиться в твое общежитие со смирительной рубашкой и твоим на ней именем.
Я резко вдыхаю, чувствуя, как округляются глаза.
— Не посмеете… — Он точно посмеет.
— Не будем проверять, да? Месяц, Ливи.
— А что насчет Коннора?
— Я не говорил перепихнись с Эштоном в процессе «его узнавания».
— Боже ты мой, — морщусь я.
— Прости, так мои мальчики говорят. Это не круто?
— В этом разговоре вообще ничего крутого нет, Штейнер, — стону я. — Мне надо идти. В любую минуту приедет Коннор.
— Просто доверься мне, Ливи. Еще лишь раз. Это хорошая идея.
— Ага, конечно.
Попрощавшись, мы вешаем трубки. Я прячу лицо в ладонях и задумываюсь, как сама себя в это втянула. Не буду этого делать. Напрочь отказываюсь. Пусть заявляется со смирительной рубашкой. К тому времени, она идеально на меня сядет. Ирония в том, что при Эштоне я в половине случаев выдаю то, что не надо, но всегда ненароком. Но если я все буду говорить…
Сигналит автомобиль.
Я поднимаю глаза, ожидая увидеть белую Ауди. Но вместо этого вижу блестящий, черный четырехдверный автомобиль с сияющими серебристыми дисками. Открывается водительская дверь, и из машины вылезает высокий, серьезный мужчина в модной кожаной куртке и солнечных очках-авиаторах. Он обходит автомобиль и распахивает пассажирскую дверь.
— Айриш! Залезай.
И я решаю, что доктор Штейнер — злой колдун с хрустальным шаром и привязанными к пальцам нитками от марионеток. Каким-то образом, он создал всю эту ситуацию. И точно сейчас сидит в своем кабинете и хихикает.
За машиной Эштона сигналят другие водители.
— Давай уже. — В его голосе появляется намек на раздражение.
— Черт бы вас побрал, — бормочу я и иду к поджидающему автомобилю. Отдавая Эштону костыли, я смотрю только на коричневую кожаную обивку салона. Когда он забирает их, его пальцы касаются моих, и по всей руке словно пробегает разряд тока. Как только я опускаюсь на сидение и пристегиваю ремень безопасности, Эштон уже оказывается на водительском месте, а пульс у меня зашкаливает.
— Как лодыжка? — спрашивает он, вливаясь в поток машин. Его взгляд перемещается на мои ноги. Я решила надеть короткую
— Уже лучше. Я даже стала немного опираться на нее при ходьбе. — Я замечаю, что по сравнению с прохладным воздухом снаружи, машина кажется сауной, и снимаю пальто. — Легкое растяжение. Как я и думала.
— Коннор сказал, ты ходила в больницу?
«Ах, да, Коннор».
— А ты что здесь делаешь? — выпаливаю я, а потом делаю вдох. — В смысле, что случилось с Коннором?
Он пожимает плечами.
— Ему какую-то работу надо ко вторнику сделать, так что я сказал, что отвезу тебя. Ты не против?
— О. Нет, разумеется. Спасибо.
Я — большой и толстый лжец. Если бы не Эштон, я бы пропустила еще одну неделю и не встретилась с близнецами. Он хороший. Доказал, что способен на это, когда полмили нес меня под дождем. А теперь он везет меня на Манхэттен.
— Пустяки, Айриш, — бормочет он, следуя за знаками по направлению к трассе.
Я молча играю с застежкой на пальто и раздумываю, что бы обо всем этом сказала Дана. Побеспокоило бы это ее? Они вообще еще вместе? Он так и не подтвердил, но и не отрицал этого. Стоит ли его спросить?
Бросив взгляд на Эштона, я понимаю, что он пялится на мою грудь.
— Смотри за дорогой! — рявкаю я в порыве. Мне становится жарко, и я складываю руки на груди.
С веселой улыбкой он говорит:
— Значит, тебе на меня пялиться можно, а мне даже взглянуть на тебя нельзя?
— Это другое. Я не голая.
— А я тоже голым не был, когда ты чуть носом в тротуар не уткнулась.
Я отворачиваюсь от него и смотрю в окно, покачав головой. «Я даже отсюда Ваш смех слышу, доктор Штейнер».
— Эй. — Ладонь Эштона опускается на мое запястье. — Прости, ладно? Просто…давно тебя не видел.
Насколько только приятен этот простой жест. Я понимаю, как сильно скучала по Эштону. Я киваю и смотрю в его искренние карие глаза.
— Смотри за дорогой, — снова предупреждаю я, но на этот раз мягче и намного менее раздраженно.
В ответ я получаю фирменную кривую ухмылку, которую теперь нахожу менее наглой и более игривой. Эштон легонько сжимает мое запястье и отпускает.
— Спасибо, что пожертвовал субботой ради меня.
— Было бы за что, — бормочет он, проверяя зеркало заднего вида, когда перестраивается в другой ряд. — Я знаю, что для тебя это важно. — И с небольшим сомнением в голосе добавляет: — У меня встреча позже, так что я так и так оказался бы на Манхэттене.