Одна на миллион
Шрифт:
— Такой вариант тоже не стоит исключать.
— Хм. Я в деле. Поподробнее о плане не расскажешь?
— Не по телефону. Наверное … — сказала я, хотя мне страсть как хотелось поделиться с ним всем, что сегодня узнала. — Но мне нужно, чтобы ты пообещал, что всё это останется между нами.
— Девичьи секретики? Окей.
— Спасибо.
— Пока ещё не за что, — подал голос Ян.
С мгновение мы молчали. А затем он вдруг сказал:
— Может всё—таки расскажешь, в чём соль? — и я облегчённо выдохнула, потому что в глубине души только и надеялась на то, что Ян
Меня прорвало не хуже старой плотины: я выдала ему всё и даже немного больше. Когда я замолчала, то услышала, как на другом конце провода что—то со звоном упало на пол.
— Всё в порядке? — поинтересовалась я.
— Да. — Спокойно ответил Ян. — Просто я настолько зол, что мне пришлось кое—что разбить.
В его голосе не было и капли лишних эмоций, кроме абсолютного нейтралитета, поэтому я бы подумала, что он дурит меня, если бы не слышала собственными ушами, как что—то разбивается на множество осколков.
— Поэтому он отсиживается дома, — произнёс Ян. — Наверняка, Никита всё—таки немного приукрасил его клоунское лицо. Так какой план?
— Не знаю, — сказала я. — Именно поэтому мне и нужна твоя помощь. Никита просил меня ничего не делать, но я так не могу. Не знаю, почему, но мне показалось, что ты не будешь меня осуждать.
— Всё правильно тебе показалось. Как сказал однажды сам Никита — мы с тобой одного поля ягоды.
— Он действительно так сказал? — рассмеялась я.
— Без шуток, — подтвердил Ян.
— Странно немного, что его, такого открытого и искреннего человека, притягивают такие нелюдимые и скрытые, как мы.
— Всё дело в положительных и отрицательный зарядах. Физика!
Ян снова замолчал, как и я. Мне представлялось, как в его голове медленно, но верно, созревает гениальнейший план мести, где мы оба, как настоящие шпионы из голливудских блокбастеров, проводим полномасштабную операцию под девизом “Найти и уничтожить”, а затем уходим в закат, а лучше уезжаем на чёрном джипе под звук рушащегося дома Димы Лаврова, потому что крутые парни не смотрят на взрывы.
— Ты хочешь, чтобы я стёр его с лица земли? Потому что я могу.
— Я бы хотела сказать, что да, но всё—таки нет. Нужно что—то, чтобы им обоим стало ясно — наказание всегда находит плохих людей.
— Тогда у меня есть отличная идея. Тебе точно понравится.
И он оказался прав. Чёрт возьми, до того момента, как на следующий день я смотрела, как разбиваются мечты моего врага, я восхищалась только Розалиндой Франклин, но теперь первое место в моём хит—параде гениальнейших людей всего времени она делила с Яном Биленштейном — парнем, который отомстил не только за Никиту и меня, но и за всех обиженных и оскорблённых.
Но до этого момента — рокового во всех смыслах этого слова, — случилось ещё кое—что не менее важное. Настойчивый телефонный звонок разбудил меня в три часа ночи, и мне не сразу удалось понять, что это не будильник, и не с первого раза удалось нажать на дисплее зелёную кнопку.
— Какого … ?
— Рит.
Подруга на другом конце провода громко всхлипнула. Сон как рукой сняло.
—
— Максим бросил меня … Я пришла домой со школы, а там письмо, и … Я не хотела тебя беспокоить, думала что справлюсь … Но мне так плохо, Рит!
Варя никогда так не плакала. Мне не нужно было время для того, чтобы понять, что подруга сломлена. Они с Максимом были вместе почти два года — начали встречаться ещё тогда, когда он учился в десятом классе, а она вместе со мной в девятом. Максим не был эталонным красавцем, как, например Ян, или не обладал сумасшедшей харизмой, присущей Никите, но он был милый и добрым, и оказался рядом с Варей тогда в коридоре, когда она оступилась на лестнице и чуть не скатилась с неё кубарем. Они начали встречаться через две недели, а спустя еще месяц Варя сказала мне, что по—настоящему его любит. Она представляла их совместное будущее, наслаждалась их совместным настоящим и ценила их совместное прошлое ещё буквально пару дней назад, а теперь поздней холодной весенней ночью она плакала мне о том, что всё кончено.
— Пожалуйста, успокойся, — прошептала я. — Не плачь, оно того не стоит …
Сложно было подобрать слова, потому что мне никогда не приходилось испытывать подобные чувства — меня никогда не бросали, потому что до Никиты я никогда ни с кем не встречалась.
— Варь … Всё будет хорошо.
Но подруга раз за разом всхлипывала мне в трубку, не способная остановиться.
— Ты хочешь, чтобы я пришла? — спросила я.
— Сейчас же … глубокая ночь.
— Мне всё равно, — я покачала головой. — Если ты захочешь — я приду.
— Нет. Не после того, что случилось с Никитой …
— Тогда прошу тебя, перестань плакать. — Варя шмыгнула носом. — Он этого не достоин. В смысле, алло, Варь, он порвал с тобой через письмо! Считай, что шло оно неделю или даже полторы, и в течение этого времени вы ещё созванивались, и ты говорила, что скучаешь, а он молчал! Более лицемерного человека ещё поискать надо!
Варя перестала всхлипывать. Я посчитала это за свою маленькую победу.
— Ты права, — сказала она.
— Естественно! Разве человек, которому ты подарила всю себя, поступил бы так подло, если бы ещё любил? Варь, ты достойна лучшего. Ты достойна быть желанной и любимой.
Подруга на другом конце провода громко высморкалась.
— Я тебя люблю, — сказала она уже успокоившись.
— Я знаю, — ответила я. — А теперь спать. Завтра я расскажу тебе то, от чего ты вмиг забудешь про этого подлеца.
И она забыла. Стоя рядом со мной в переполненном актовом зале, она прижимала ладонь ко рту, пытаясь сдерживать эмоции, когда несколько людей в форме с непробиваемыми лицами схватили Зою Тимофееву под руки и потащили прочь. Я долго не могла прийти в себя и лишь переводила взгляд с Зои на спину Яна, стоящего чуть впереди меня. Все молчали, и лишь Тимофеева что—то бурчала, причём не громко и возмущённо, а так, словно знала, за что получает. В два больших шага я преодолела расстояние между собой и Яном и встала рядом с ним. Мы оба смотрели на то, как Зоя исчезает за дверью актового зала.