Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Андерсен Ларисса Николаевна

Что касается нашей труппы, то все мы были дружны, и, я думаю, никто ни о ком не сплетничал. В составе труппы были три солистки: заслуженная классическая балерина Нина Кожевникова, очень талантливая молоденькая Сюзанна Труэн, дочь балетного постановщика Туренина, и я. В ансамбле танцевали очень молодые и очень хорошенькие девушки: три сестры Нельсон — Аля, Ольга и Леля, танцовщица Бибер — совсем еще девочка и др [64] .

В театре «Модерн» ставились также и оперетты, и даже оперы. Главным героем был чудесный тенор и очень милый молодой Турчанинов [65] , которому явно улыбнулось бы будущее, если бы он не уехал во время репатриации

в Советский Союз, где сгинул в тюрьме.

64

Кожевникова (в замужестве Панченко) Нина Всеволодовна (13 октября 1913, Самара - 29 января 1994, Сидней) — балерина. Ученица Анны Николаевны Андреевой. Получила классическое образование. Карьеру актрисы начала в Харбинском железнодорожном собрании. Участвовала в «Русском балете» Н.М. Сокольского (1939). «Русским балетом» руководили также балетмейстеры Н А. Князев, прима-балерина англичанка Одри Кинг, Ф.Ф. Шевлюгин. Танцевала ведущие роли вместе с Еленой Былиной, австрийской балериной Инной Инн. Вышла замуж за журналиста газеты «Шанхайская заря» Анатолия Георгиевича Панченко (1941). Эмигрировала в Австралию, жила в Сиднее. Труэн Сюзанна — балерина, дочь балетмейстера В. А. Туренина. Танцевала сольные номера во многих опереттах, балетах, среди них «Роз-Мари» П. Фримля, балет «Сказка зачарованных вод» А. Труэна, балетные сцены в ревю «Что рассказала мумия». Нельсон Аля, Ольга и Леля; Бибер С. — балерины, танцевали в кордебалете труппы В.А. Туренина в театре «Модерн» в оперетте «Роз-Мари», балетных сценах в ревю «Что рассказала мумия» и многих других постановках театра.

65

Турчанинов (наст. фам. Лавров) ВД (1920?
– ?) — певец (тенор), артист драмы и оперетты в Харбине. Арестован и депортирован в СССР (1945).

Балетная труппа тоже участвовала в таких постановках, помню, мне даже дали небольшую, но довольно симпатичную роль индианки Ванды в оперетте «Роз-Мари». К сожалению, вскоре изменилась политическая обстановка, в Харбине появились японцы, «Модерн» перешел в другие руки, и большинство участников постановок и дирекция отправились в поисках удачи в Шанхай. Первыми уехала труппа Турчанинова, вскоре засобирались и Короти с внучкой Викой.

В моей личной жизни тоже случились большие перемены: в 1937 году умерла моя мама. Папа и я оставили наш милый домик с садом на улице Садовой и переехали в другую квартиру, которую вскоре тоже пришлось оставить. Папа нашел комнату у своих друзей, а я поселилась в крохотной комнате в одной семье, которая жила совсем близко от театра.

Но и это продолжалось недолго, в 1940 году я все же решила вернуться в Шанхай, где в течение почти 15 лет не расставалась с танцами. Выступала в постановках в театре «Лайсеум», показывала свои сольные номера в элитных клубах, в том числе во Французском и Английском.

ВСТРЕЧИ

Иоанн Шанхайский [66]

66

Иоанн (в миру Максимович Михаил Борисович; 4 июня 1896, Адамовка, Харьковская губ.
– 2 июля 1966, Сиэтл) — церковный деятель. Окончил Полтавский кадетский корпус (1914) и юридический факультет Харьковского университета (1918). С остатками армии Врангеля эвакуировался в Константинополь. Окончил богословский факультет Белградского королевского университета (1925). Был законоучителем, затем принял постриг (1926). Епископ Шанхайский (с весны 1934). Жил в Шанхае (4 декабря 1934-1951). По решению Архиерейского собора предоставлены права епархиального архиерея. Архиепископ (с 12 мая 1946). В последние годы жил в США Канонизирован (1994).

Этой

встречи с Владыкой Иоанном, наверное, никогда бы не было, если бы я не увидела его вдруг во сне. Это был очень странный, ясный, предутренний сон, который долго стоял у меня перед глазами, когда я их открыла. Будто я находилась в каком-то темном помещении, из которого наверх вела лестница. За ней была дверь, которая вдруг открылась, и вместе со светом за дверью появился Владыка Иоанн. Он спустился по ступеням ко мне и сказал: «Хорошо бы тебе прийти поговорить со мной».

Я хорошо помню, что тут же, во сне, я засуетилась, так как плохо знаю церковные обычаи и как складывать руки, чтобы подойти под благословение. Но он только поднял руку, сделал в воздухе крестное знамение и исчез. И я проснулась.

Вот тебе и раз! Теперь мне надо к нему пойти? Но ведь это просто сон, мало ли что померещилось… Но если не пойду — буду мучиться, что надо было пойти. Пойду. Потом. Как-нибудь, когда смогу… Наберусь храбрости.

Я, конечно, видела его в церкви. Подходила прикладываться к кресту. И вспоминала при этом, как мне рассказывали, что он чуть ли не «тюкает» крестом по губам, если видит, что они накрашены.

Вообще, многие его побаивались, говорили, что строгий. Один из церковных прислужников как-то сказал: «Ну, наш Владыка ядовитый, прямо сколопендра». А многие его обожали. Считали за счастье подойти к нему под благословение. Еще рассказывали, что две благочестивые женщины, уже получив благословение в церкви, дожидались его выхода на улицу и тогда вперегонки спешили получить второе.

Вид у Владыки Иоанна был мрачный и суровый. Темная одежда, темные, словно спутанные волосы. Говорили, что он носит вериги. Что он знает все обо всех…

Помню, как в момент смерти Николая Петереца, когда только его жена Юстина и я сидели возле остывающего тела, вдруг открылась дверь, и в палату вошел Владыка и перекрестил умершего. Конечно, он посещал больницы, ему могли сказать, но все же это выглядело как чудо…

Конечно, и мне он приснился не так уж «вдруг». Эго было время, когда я запуталась в жизни и крепко мучилась, не зная, какой найти выход. Может быть, подсознательно я тянулась к помощи религии, каких-то Высших Сил? Был ли это ответ или просто моя фантазия? Ну как я пойду к нему, что скажу? Сердечные проблемы кабаретной танцовщицы?

Прошли месяцы, а я все откладывала встречу на потом. И вдруг в газете появилось объявление, что Владыка Иоанн серьезно болен и что опасаются за его жизнь Я стала мучиться еще больше вот опоздала, так мне и надо… И внезапно, поздно вечером, возвращаясь с опереточной репетиции, где я играла бесшабашную, бравурную роль, — решилась. Решилась труслива словчить, увильнуть от самой себя. Зашла в церковную ограду, позвонила в дом, где он жил. Думая при этом; конечно, меня не пустят к нему, раз он болен. Да еще вечером. Но я уже буду не виновата.

Дверь открыла женщина, кажется монахиня. На ее вопросительный взгляд, я сказала, что хотела бы поговорить с Владыкой.

– Но вы знаете, он болен и, наверное, уже спит, — ответила она, как я и ожидала.

Я поспешно извинилась и собралась уже было уйти, когда она внезапно удержала меня:

Подождите, я посмотрю.

И сразу же вернулась:

– Заходите, он вас примет.

С мужеством отчаяния, забыв обо всех правилах, я сухо и ясно, в нескольких словах выпалила мою проблему. Не помню, сказала ли я про сон. Наверное, сказала. Его сумрачное лицо осветилось мягкой улыбкой. Он усадил меня на стул возле кровати и сказал:

– Я знаю, как трудно быть молодой и одинокой.

И потом он гладил меня по голове, а я ревела.

Что мне посоветовал Владыка Иоанн? То, что посоветовал бы и другой священник. И то, что я сама могла бы прочитать в религиозных книгах. А может быть, и знала. К сожалению, я не во всем послушалась. Но его светлая улыбка на суровом лице и та рука, что гладила мою голову, — до сих пор согревают меня, когда я о нем вспоминаю.

Александр Вертинский