Одна на Троих
Шрифт:
Сейчас меня беспокоит только то, что претензии к Маше по поводу его оскорбленного достоинства подзатянулись. По тому, как она себя ведёт и действует, видно, что от того, что она высказала ему по поводу нашего комплекса, не осталось и следа. Да чего стоит один восторг, с которым она вчера на вечере рассказывала про дальнейшие перспективы развития переработки отходов.
Непроизвольно расплываюсь в улыбке, вспоминая светящиеся азартом глаза цветочка.
Что касается личного, так уже давным–давно не морочил бы девочке голову, а рассказал
– Илья Константинович, вы можете въезжать, – всё же снисходит до того, чтобы выпустить меня внутрь хозяин, но опять же приглашает не сам.
А когда я вижу, что встречает он меня во дворе с явным намерением не впускать в дом, средней степени беспокойство перерастает в набирающую обороты тревогу.
– Что происходит? – не даю я ему начать отвлечённый разговор, переходя к главному.
Конечно, а кому такое понравится. . . Каменное лицо, играющие на скулах желваки. Почти незаметное движение корпусом, позволяющее, в случае чего, его ведущей руке сразу же начать действовать.
Ого, это что ещё за хрень?. .
– Где она? – перехожу к единственному важному на данный момент вопросу.
Та–а–ак. . . А теперь ещё и взгляд! Острый и жёсткий, а сведённые к переносице брови только усиливают эффект неприятия.
– Соболев, Лёшка сказал, что ты выпил, но выглядишь так, как будто под чем–то позабористее. Ты меня вообще узнаешь?
– Зачем ты приехал?
Ну да, в лучших отцовских традициях. . . И я из любопытства даже поддержал бы его игру, но. . .
– Зови Машу. Я отвезу ее домой.
Глаза Никиты сужаются, подбородок слегка выдвигается вперёд, а ещё пара движений просто вопит о полном отсутствии доверия между нами. .
– Соболев, какого хрена? – предпринимаю последнюю сдержанную попытку я, поскольку желание схватить его за шкирку и вытрясти всю дурь, настойчиво даёт о себе знать.
Резкий бросок руки, на который удается отреагировать вполне адекватно, так как это всего лишь телефон в его руке.
Телефон, зависший перед моим носом и красочно демонстрирующий мой вчерашний поцелуй с Машей.
Шикарный поцелуй. . . Проваливаюсь я в прошлое на пару секунд, но скрип зубов Соболева быстро возвращает меня назад.
– И что? Если Маша переживает по поводу слухов, которые могут возникнуть, я хоть сейчас сообщу всем, что. . .
– Воронов! – прерывает меня Никита, даже не позволив договорить фразу. – Я нашел и привёл человека, который, наконец–то, более–менее нам подходит. И как только она начала работать. . . Илья! Это я должен у тебя спросить, какого хрена? Ладно, Чернов. Она сама сообразила, как на него реагировать. Но ты?! !
Вполне закономерный вопрос с его стороны в контексте сложившейся ситуации, но я слишком хорошо знаю Соболева. Как и он меня. И эти преувеличенные переживания
– Никита, я надеюсь, ты не вывалил на неё всё то дерьмо, которое могло возникнуть у тебя в голове, после просмотра этих фотографий? Это была моя инициатива и вся ответственность. . .
Он вновь вклинивается в мою речь, всем своим видом показывая, что не желает даже слышать мои доводы и задаёт всего один вопрос:
– Зачем она тебе?
В первое мгновение я зависаю от своей реакции – мозг начинает подбирать логичные факты для обоснования причины, а вот всё остальное тело подбирается в желании нанести один точный удар, расчищающий мне путь к Маше.
Соболев – соперник?! ! – как обухом по голове, бьёт внезапно обрушившаяся мысль.
– А тебе? – не нахожу ничего лучше, как просто отзеркалить его вопрос, потому что мозг оказывается бессилен соединить несоединимое.
А вот теперь это уже стойка бойца готового к атаке.
– Соболев, твою ж мать! Ты рехнулся?
– Нет, – на полном серьезе отвечает он. – Сегодня она переночует у меня, а завтра утром я отвезу ее домой. Они всё равно не собирались возвращаться ночью.
– Хорошо, – заставляю себя успокоиться, радуясь хотя бы связности его речи. – Тогда объясни мне, почему ты бросил Чернова и Арину в клубе. Ты видел, что она сделала – это не уровень Лешкиных разборок.
– Он зажал бабки, чтобы заткнуть тому недоноску рот?
– Соболев, это открытие клуба Баринова, вип–зона, там все с деньгами.
– Ха, я никогда не поверю, что Баринов не смог усмирить кого–то ради своего постоянного клиента.
– Тот недоносок оказался сыном Власова.
Нет, в адеквате, понимаю я, потому что Никита смачно сплевывает ругательство и мгновенно становится тем, кого я знал все эти пять лет.
– Я всё улажу. Где они? – начинает он листать список контактов в телефоне.
– Как? – с моей стороны это жестоко, но подобные ситуации служат самыми хорошими уроками и, слава богу, что они выпадают нам нечасто.
– Дерну Климова, – раздражённо проводит рукой по лицу он. – Теперь действовать только через Власова–старшего. Где Лёха и эта, мать её, Ришка?! ! Этот урод сейчас может выкинуть хрен знает что! Чёрт, кто ж мог признать в том кабане, мелкого ссыкливого шкета? Да, у Машиной подружки определенно "лёгкая" рука, с первого раза и в десятку. . .
– Ты же понимаешь, что будешь должен Климову?
– Спасибо, что напомнил! – огрызается он. – Буду. Но это самое действенное. И не смотри на меня так, я уже понял, что если бы сразу назвался и озвучил, что девчонки мои, этого можно было бы избежать, – отворачивается он от меня, собираясь нажать соединение.