Одна, но пагубная страсть
Шрифт:
— Хотел поучаствовать в игре? — зло спросил Матвей.
— Я не знал, что это твоя игра, — пожал плечами Константин Иванович. — Ну так что? Все в порядке?
— Разумеется.
— Отлично. Желаю провести время с удовольствием. — Константин Иванович поднялся, пожал Матвею руку и направился к своей даме.
— Это Сахарок? — зашипела я.
— Ага.
— О господи, почему ты не предупредил?
— А что бы изменилось?
— О какой игре он говорил? — косясь в сторону Сахарка, который теперь сидел ко мне спиной, спросила я.
— Много будешь знать, скоро
— Ты поэтому сюда идти не хотел?
— Поэтому. Бандитские рожи портят мне аппетит.
— Почему он назвал тебя бизнесменом? — не унималась я.
— Потому что я работаю в охранном бизнесе. Может, ты на время забудешь про Сахарка, раз нам от него никакого толка? — разозлился он и добавил примирительно:
— Я узнал, кто такой Лебедев.
— Правда? — ахнула я. — Когда?
— Десять минут назад.
— Как же ты узнал?
— Позвонил по телефону. Ты будешь слушать или продолжать вопросы задавать?
— Я слушаю.
— Лебедев и Павлов действительно друзья детства. Но, в отличие от нашего банкира, жизнь у Лебедева сложилась не столь удачно. Занимался всем понемногу, даже успел два года отсидеть в тюрьме. В настоящее время у него своя автомастерская, с кредитом ему помог все тот же Павлов. Похоже, он испытывал к этому типу дружеские чувства, хотя трудно представить, что их связывало в последние годы. Может быть, просто пьянствовали вместе.
— И все это ты узнал за пятнадцать минут? — насторожилась я.
— Им интересовалось следствие, а следователь мой хороший знакомый, я же тебе говорил.
— Они его подозревают?
— Нет. Просто опрашивали всех знакомых, в том числе и его. Выяснилось, что в последние два месяца перед гибелью Павлова они не виделись.
— А где был Лебедев в момент убийства?
— В бильярд играл.
— Алиби проверили?
Матвей закатил глаза.
— Катя, сколько раз повторять: в милиции не дураки работают.
— Что же получается? Лебедев как-то пронюхал о диске.., возможно, сам Павлов ему и рассказал…
— Возможно. Но диск мог появиться у Димы только после смерти банкира. Дурак он, что ли, его Диме отдавать?
— Значит, о том, что он у Димы, знал еще кто-то и Лебедеву сообщил.
— Они ищут исчезнувшие деньги, это ясно. А кто и что сообщил, мы у него спросим. Он живет на Елисеевых полях. Двадцать минут, и мы там.
— Ты хочешь, чтобы мы поехали к бандиту? — удивилась я.
— Мы его так долго искали, что теперь, когда он наконец нашелся, глупо не воспользоваться случаем.
— Но это же опасно!
— Вряд ли. Особо опасным парнем он не выглядит. Если мы к нему не отправимся, то вряд ли в нашей истории разберемся.
— Все-таки мне это кажется неразумным. Вдруг он не один, да и разговаривать с нами не захочет?
— Мы ему сделаем предложение, от которого он не откажется. Но ты права, тебе лучше подождать здесь.
— Нет уж, я с тобой поеду!
— Хорошо, — кивнул Матвей.
Здравый смысл во мне протестовал, но я решила, что внимать ему не буду. Очень уж хотелось понять, что происходит. В следователя, который за десять-пятнадцать минут поведал
По дороге я все больше молчала и пыталась решить: дурака я сваляла, отправляясь с Матвеем, или ничего, рассосется? Мой спутник тоже не отличался разговорчивостью. Со мной, по крайней мере. Зато ему раза три звонили по телефону, и дважды звонил он сам. Вынести что-то полезное из его разговоров я не смогла, а приставать с расспросами сочла излишним, все равно правды не скажет.
Дом, где проживал Лебедев, оказался обычной пятиэтажкой, но мне виделось в нем нечто зловещее. Матвей загнал машину во двор и спросил:
— Может, все-таки отвезти тебя на дачу?
Я пробурчала под нос:
— Поздно, Вася, пить боржоми. — И вышла из машины.
Дверь подъезда была открыта, мы поднялись на третий этаж и позвонили в дверь. Матвей отошел чуть в сторону, чтобы его нельзя было увидеть в дверной глазок, а я растянула губы в улыбке, надеясь, что это заставит Лебедева открыть дверь. Но дверь нам так и не открыли. Матвей звонил еще раз пять, потом, постояв в тишине, мы смогли слышать, как надрывается телефон в квартире, и пришли к выводу, что хозяин отсутствует. Я не знала, горевать или радоваться. Еще десять минут назад я считала непростительной глупостью вот так запросто являться в логово врага, а теперь было ужасно обидно, что мы никого не застали. Все-таки человек существо на редкость противоречивое.
Вздохнув, я уже направилась к лестнице, так как стоять здесь далее представлялось мне затеей, лишенной смысла, но тут Матвей принялся внимательно разглядывать замок. Я замерла, а когда увидела подозрительную железку в его руках, испуганно вскрикнула:
— Ты что, спятил?
— А в чем дело? — удивился он.
— Ты собираешься влезть в чужую квартиру?
— Точно, — кивнул он. — Раз уж мы сюда приехали.
Из соседней квартиры доносился звук работающего телевизора, но в целом в подъезде царила тишина. Потом раздался щелчок, и сердце мое ухнуло вниз, потому что с легким скрипом дверь открылась.
Матвей заглянул в прихожую и кивнул мне. Не помня себя, я вошла и первым делом попыталась восстановить дыхание. Матвей между тем шепнул мне:
— Стой здесь.
Предложение было совершенно излишним, я все равно двигаться не могла. Сам он быстро прошелся по квартире, везде включил свет. Много времени это не заняло, так как квартира была однокомнатной.
— Пусто, — сообщил он, вернувшись, вроде бы с недоумением в голосе. Хотя, с моей точки зрения, недоумевать-то нечего, раз мы минуты три звонили в дверь, но, как видно, у Матвея было свое мнение на этот счет. — Будь как дома, — одарил он меня бодрящей улыбкой и еще раз прошелся по квартире, на этот раз открывая дверцы шкафов и заглядывая под кровать.