Одна ночь – Две тайны
Шрифт:
Что-то подсказывает, детали этого разговора Свету могут как заинтриговать, так и отпугнуть.
– Ау, Назар, вы где?
Наконец-то раздается ее звонкий голосок, сравнимый с перезвоном колокольчиков.
Где-то вдалеке. Заплутала в моем лабиринте.
А я не откликаюсь. Притаившись, нарочно молчу.
Пускай еще разок позовет меня по имени. Нравится мне как оно звучит из ее уст. Так ласково, нежно. Словно призыв прекрасной Сирены.
Мда. Совсем уже одичал.
– Назар? Куда вы подевались?
Эхо
Еще каких-то пару секунд и светлая голова Светы высовывается из-за угла.
– А, вот вы где! – лучисто улыбается милейшее создание, туго перевязывая себя поясом халата. – А я вас по всему дому ищу. Вы чего не отвечали мне? Я вас звала-звала.
А она повеселела. Похорошела. Кожа зарумянилась после горячего душа. Глаза заискрились серебром.
Света скинула с себя грязные шмотки, отмылась как следует и прям как заново родилась. Переродилась из болотной кикиморы в диковатую лесную нимфу.
Любо дорого смотреть на нее.
И та ледяная глыба, что находится у меня под ребрами, чуть подтаяла при виде ее неподдельной радости.
Вроде бы ничего такого не сделал, а на душе малость теплее стало.
– Налетай, – киваю я на стул, выдвигаю его из-за накрытого стола, возомнив себя джентльменом. – Увы, горячего в доме ничего не было. Только закуски, оставшиеся со вчерашнего. Так что выбор невелик.
Света бабочкой порхает ко мне. Проскальзывает между мной и столом, присаживается за него. Я любуюсь ею, пока она голодными глазами разглядывает еду на тарелках.
Как же она все-таки хороша. Невинна и чиста и в то же время женственна и обольстительна.
Мне не дает покоя мысль о том, что под моим халатом на ней ничего нет. И мне теперь не терпится узнать что под ним скрывается. Проверить настолько ли гладка и упруга ее кожа, как кажется. Настолько ли идеально тело, как рисует мне фантазия.
– А у вас вчера был какой-то праздник? – призадумавшись, интересуется она.
Зажав пальцами переносицу, прогоняю из головы ее обнаженный образ.
– Нет, почему?
– В моем понимании суши, краба и тарталетки с икрой едят только по праздникам.
Я невольно испускаю смешок, на что Света заливается краской. Вся от пяток до корней волос. Стыдливый взгляд от меня прячет.
– Я что-то не то сказала? – лепечет она, повесив нос.
Какой же я все-таки болван.
Ну куда ты лезешь со своей жизнью на широкую ногу?
Девахе суп нужен был пожирнее, понаваристей, а ты ей краба суешь, да китайские палочки кладешь вместо столовых приборов.
Опомнившись, выдвигаю ящик кухонного гарнитура, откуда достаю вилку.
– Ешь, пока не заветрилось, – кладу прибор на стол рядом с ней. – Будем считать, что у нас сегодня праздник!
– И какой же у нас
Хмурюсь вдруг.
Уж больно она разговорчива. Этот факт стал меня несколько напрягать.
Не люблю, когда разговаривают не по существу. А к, так называемому, существу мы сможем подобраться только, когда она вдоволь насытится.
Не хочется портить ей аппетит этим "существом".
– День, когда твоя жизнь изменится к лучшему, – отвечаю я, подавляя внутреннее раздражение.
– А ваша тоже изменится?
– И моя тоже. Ешь! – на сей раз приказываю и только тогда Света замолкает и принимается за еду.
Чтобы не стоять над душой, я отхожу к кухонному островку и оттуда наблюдаю за тем, как Света трескает за обе щеки.
Аппетит у нее зверский. Такой только у нее и у Хеннесси.
Со временем начинаю задаваться вопросом, как в такую маленькую столько всего вмещается.
Выглядит она чуть диковатой, но при всем при этом ест довольно аккуратно.
К слову, к вилке она так и не притронулась.
Зачем ей вилка, если Света умело пользуется китайскими палочками, отправляя в рот огромные куски риса, начиненные всякой ерундой.
Морщусь. Ненавижу суши. А она же уплетает за милую душу и еще забавно причмокивает при этом.
Закончив с японской кухней, Света приступает к разделыванию дальневосточного краба. Глотает огромные куски натурального мяса, мычит. Пальцы свои облизывает и глаза прикрывает, словно испытала запретное удовольствие.
Неплохо. Такой реакции на крабовое мясо я прежде еще не видел.
Света ставит финальную точку трапезы на тарталетке с икрой.
Она принюхивается к ней, высовывает кончик языка. Стрельнув своими глазами в меня, соблазнительно слизывает икринки с верхушки. Держит во рту, рассасывает зерна.
И подобным образом она проделывает с каждой: лижет, держит во рту, рассасывает. Взглядом меня находит. Лижет, держит, рассасывает…
В области груди запершило. Оттуда зверь наружу просится. Тот, что обычно привык брать без спроса и ни о чем не сожалеть. Снова брать, утолять свой голод и не думать ни о чем.
Ох уж, этот язычок… Да я бы его…
Фантазия моя включает боеспособный режим и пририсовывает к ее розоватому языку то, чего на самом деле нет.
Нет и быть не может.
Не в этом доме. Не с ней…
Да закажи ты себе уже бабу!
Тем не менее все мое нутро становится на дыбы, игнорируя идею с продажными женщинами. Оно настойчиво посылает мозгу сигнал о немедленном распятии обольстительного объекта на кухонном столе.
Одуреть.
Столько разных женщин за всю свою жизнь перебрал, а такого непорочного совершенства в своей постели не припомню даже.