Одна ночь:открытия
Шрифт:
«Харт, я ежедневно сомневаюсь в твоей морали». Уильям хихикает. Это мрачный, сардонический смешок. - Но я всегда был уверен в твоем здравом уме, какими бы чертовски глупыми ни были твои подвиги. Я всегда знал, что ты совершенно ясный.
Я хочу вмешаться, чтобы поправить Уильяма. Когда Миллер выходит из себя, в нем нет ничего ясного. Он дикий, неразумный. . . законченный, проверенный маньяк. Или он? Я медленно поворачиваюсь в его руке, чтобы найти его лицо. Пронзительные голубые глаза сразу же опаляют мою кожу. Его лицо хоть и бесстрастно, но ангельское. Мой разум крутится, когда я пытаюсь понять, может ли то, что
«Я всегда точно знаю, что делаю и почему я это делаю». Миллер говорит медленно и лаконично. Он знает, о чем я думаю. «Я могу потерять рассудок на долю секунды, но только на долю секунды», - шепчет он так тихо, что Уильям не мог его услышать. И вот так он отвечает на другой вопрос, который я молча обдумывал. «Мои действия всегда справедливы и оправданы».
Уильям слышит эту часть. Я знаю это, потому что он смеется. - В чьем мире, Харт?
«Моем.' Он снова обращает внимание на свой телефон и крепче сжимает меня. - А теперь и твоем, Андерсон.
Его слова загадочны. Я не понимаю их, но страх, прокалывающий мою спину, и установившееся долгое мрачное молчание подсказывают мне, что нужно с ними опасаться. Зачем я сюда зашла? Почему я не направилась прямо на кухню и не взяла что-нибудь поесть? Когда я проснулась, я была голодна. Но не сейчас. Теперь мой желудок похож на пустоту, быстро заполняющуюся тревогой.
«Твой мир никогда не будет моим». Тон Уильяма полон ярости. 'Никогда.'
Мне нужно уйти. Это может быть один из тех случаев, когда их два мира сталкиваются, и я не хочу быть где-то рядом, когда это произойдет. Атлантика между ними может означать, что физическое столкновение невозможно, но только тон голоса Уильяма, его слова и вибрирующее тело Миллера подо мной - достаточно хороший признак того, что это все равно будет некрасиво.
«Я бы хотела уйти», - говорю я, тщетно пытаясь оторвать руку Миллера от своего живота.
«Оставайся на месте, Оливия». Мои попытки оказываются бесплодными, а из-за необоснованного настойчивого требования Миллера о том, чтобы я торчала из-за неприятного шоу, моя дерзость всплывает на поверхность.
'Позволь. Мне. Уйти. Отсюда.' Моя челюсть пульсирует, мои злые глаза впиваются в его прямое лицо. Я в шоке, когда меня сразу отпустили. Я поспешно встаю и, не зная, выскочить или спокойно уйти, я начинаю разглаживать свою несуществующую одежду, размышляя о своем затруднительном положении.
«Мне очень жаль», - говорит Миллер, беря одну из моих занятых рук и нежно сжимая ее. «Пожалуйста, я бы хотел, чтобы ты осталась».
Наступает короткая тревожная тишина, прежде чем искренний веселый смех Уильяма прерывает наш личный момент, напоминая мне, что технически он все еще находится в комнате с нами. «Да, мы закончили», - подтверждает он. «Я тоже прошу прощения».
«Я не понимаю, зачем я вам нужен», - признаюсь я. Это уже слишком много для обработки.
«Уильям пытался выяснить несколько вещей, вот и все. Пожалуйста, останься и послушай, что он скажет ».
Я рада, что он хочет позволить мне разделить бремя, но я тоже напугана. Слегка кивнув, я сажусь к нему на колени и позволяю ему привести мое тело в положение, которое ему нравится, то есть сбоку, мои ноги свисают через
'ХОРОШО. Итак, София?
У меня кровь холодеет от одного упоминания ее имени.
«Она настаивает, что никогда не говорила ни слова Чарли».
Чарли? Кто такой Чарли?
«Я ей верю, - говорит Миллер. Это неохотное признание, и меня удивляет, особенно когда Уильям соглашается. - Ты почувствовал хоть какое-то указание на то, что она могла следовать за Оливией?
«Я не могу сказать наверняка, но мы все знаем, что эта женщина думает о тебе, Харт».
Я, конечно, знаю, что София думает о Миллере, в основном потому, что она сама мне это сказала. Она бывшая клиентка, которая в него влюбилась. Или зациклилась на нем, точнее. Миллер волновался, что она пыталась меня похитить. Она так сильно его любит? Достаточно, чтобы от меня избавиться?
– Что-нибудь чувствуешь с Софией Рейнхофф? Уильям усмехается. «Единственное, что я чувствую в ее присутствии, - холод. Ты был неосторожен. Взять Ливи в Ice был глупым ходом. Привезти ее к себе домой - это тоже глупо. Держу пари, она наслаждается знанием того, что может разоблачить тебя, Харт.
Я съеживаюсь, чувствуя, как Миллер смотрит на меня сверху вниз. Я знаю, что нас ждет. «И Оливия, и я преуменьшали значение наших отношений. Я взял Ливи в Ice только тогда, когда клуб был закрыт ».
– А когда она появилась без твоего ведома, ты ее проводил? Ты удалился от нее, чтобы уменьшить риск ассоциации? В серьезном тоне Уильяма есть юмор. Я хочу спрятаться. 'Да?' - подсказывает он, хотя чертовски хорошо знает ответ.
«Нет», - выплевывает Миллер сквозь стиснутую челюсть. «Я понимаю свою глупость».
«Итак, у нас есть клуб, полный людей, которые были свидетелями различных инцидентов, когда отчужденный, заведомо закрытый Миллер Харт потерял свою тряпку с красивой молодой женщиной. Ты видишь, к чему я клоню?
Я закатываю глаза при виде необоснованной потребности Уильяма принизить Миллера. Я также чувствую, как на мои плечи ложится гора вины. Мое невнимание к последствиям своих действий и поведения ускорило ситуацию, загнало Миллера в угол.
– Это все отмечается, Андерсон. Миллер вздыхает, снова ищет мои волосы и начинает крутить прядь. Наступает тишина. Это неловкое молчание, которое только усиливает мою потребность сбежать из кабинета и оставить этих двух мужчин, чтобы они продолжали размышлять о нашей дьявольской ситуации в одиночестве.
Проходит много времени, прежде чем Уильям наконец заговорил, и когда он это делает, мне не нравится то, что он говорит. - Ты, должно быть, предвидел последствия своей отставки, Харт. Ты знаете, что это не твой вызов.
Я сворачиваюсь к Миллеру, как будто уменьшаясь и пытаясь залезть внутрь него, наша реальность уйдет. Не так много места в моем мозгу было посвящено невидимым цепям Миллера или аморальным ублюдкам, которые держат ключи. Призрак Грейси Тейлор захватил мой разум, и, в странном смысле, теперь это кажется намного более привлекательным, чем это. Это действительно реальность, и услышав голос Уильяма, почувствовав мучения Миллера и внезапно охваченный поражением, я оказалась на передовой. Я не совсем уверена, что встретит нас в Лондоне, когда мы туда приедем, но я знаю, что это будет испытывать меня, испытывать нас больше, чем когда-либо прежде.