Одна обещанная ночь
Шрифт:
Он тянется и начинает медленно развязывать галстук.
– Давай посмотрим, что грандиозного ты сможешь получить от скандально известного Миллера Харта? – В голосе полная отрешенность. – Раздевайся, сладкая девочка. – Нежное ко мне обращение наполнено сарказмом.
Повсюду внутри себя ищу прежнее безрассудство, но не могу найти.
– Ты колеблешься, Ливи. Женщины, которых я трахаю, имея меня, времени зря не тратят.
Его слова с силой ударяют в сердце, а еще они пробуждают храбрость и воспламеняют мою злость. Не могу позволить ему увидеть свою нерешительность. Я спровоцировала всё это, но причины теперь забыты.
– Лифчика нет, - произносит он, сбрасывая пиджак и расстегивая жилетку. Его взгляд медленно блуждает по моему телу, впитывая его. – Снимай трусики. – Он и прежде множество раз использовал командный тон, только теперь ласковые нотки исчезли. Не хочу от этого заводиться. Не хочу, чтобы пульсация между ног усиливалась. Не хочу, чтобы самодовольный придурок передо мной привлекал меня. Но я не могу заставить тело не отвечать ему. Меня лихорадит в предвкушении. Всё предрешено. Даже сейчас.
Медленным движением стаскиваю нижнее белье и отхожу, а потом скидываю и туфли. Я обнажена и, когда возвращаю свой взгляд к Миллеру, вижу, что он уже по пояс обнажен. Забываю об отвращении, ослепленная истинным великолепием его торса. Слов, на самом деле, нет, но когда он не спеша снимает брюки и боксеры, я нахожу одно:
– Оххх…., - выдыхаю, губы приоткрываются в попытке впустить в легкие хоть сколько-нибудь воздуха.
Его одежда небрежно отброшена в сторону, он смотрит на меня из-под темных ресниц, раскатывая презерватив.
– Впечатлена?
Не знаю, к чему спрашивать. Нет ничего, что бы я не видела раньше, но c каждым разом становится всё лучше. Превосходный член Миллера, его идеальное тело и идеальное лицо. Всё кричит об опасности. Так было раньше. Я понимала это тогда и уж точно знаю это сейчас.
– Ты заставишь меня повторить вопрос?
Возвращаю к нему свой взгляд и выдавливаю из себя несколько слов:
– Впечатлена, но не на тысячу фунтов. – Меня шокирует собственная дерзость.
Стискивает челюсть и направляется ко мне не спеша, практически прогуливаясь, до тех пор, пока не подходит ко мне вплотную, дыша на меня сверху вниз.
– Посмотрим, что можно с этим сделать.
Не успеваю ответить. Он толкает меня к кровати до тех пор, пока не упираюсь в неё бедрами, отступать больше некуда. Отчаянно хочу почувствовать его, так что поднимаю руки и зарываюсь в его волосы, парой движений взъерошивая его темные локоны.
– Убери от меня руки, - рычит он. Не могу скрыть шока в ответ на его жесткий приказ, руки тут же опускаются по швам. – Ты не можешь ко мне прикасаться, Ливи. – Он тянется и сильно сжимает мои соски между большим и указательным пальцами.
Я шиплю от боли и стону, но болезненный укол удивляет и отдается внизу живота, переплетаясь с удовольствием. Пьянящий коктейль ощущений и у меня нет и мысли, как с этим справиться.
– Я сведу тебя с ума, - заявляет он, доставая из-за спины ремень. Вид коричневой кожи заставляет мои глаза распахнуться и взлететь к его глазам, находя искру сомнения. Он не уверен; я это вижу.
– Сделаешь мне больно? – Возможность применения ремня пробивает меня шоковой волной страха.
– Я не бью женщин, Оливия. Подними руки к перекладине.
Смотрю вверх и вижу деревянную перекладину коричневого цвета, которая тянется от
– Я не могу…
– Встань на кровать. – Он резок, нетерпелив.
Устоять на мягком матрасе еще та задачка, но я, в конце концов, нахожу баланс без каких-либо предложений о помощи, и прикладываю к перекладине запястья. Он собирается связать меня, подавить меня, и хотя эта идея более привлекательна, чем быть отстеганной, мне она совсем не нравится. Я думала, он трахнет меня. Не ожидала вовлечения ремней и уж тем более рассчитывала на то, что смогу к нему прикасаться.
Его рост позволяет ему спокойно дотянуться до перекладины, он пропускает кожу между моих запястий и с легкостью и уверенностью обматывает его вокруг перекладины. Он делал это и прежде.
– Миллер, это…
– Уже бросаешь меня? – Он вызывающее приподнимает брови, победа искрится в синих глазах. Он думает, я сбегу. Думает, я попрошу остановиться.
Ошибается.
– Нет, - выпячиваю подбородок c чувством уверенности, которое только усиливается, когда пропадает его самодовольство.
– Как пожелаешь. – Он стягивает с постели мои ноги так, что я зависаю в воздухе, Кожа на запястьях мгновенно натягивается и больно врезается. – Держись за перекладину, чтобы облегчить давление.
Следую его команде, пальцами обхватывая перекладину. Это смягчает эффект врезающейся в плоть кожи, от чего мне становиться комфортнее, а вот от грубых слов и резкости в лице Миллера нет. Он всегда только занимался со мной любовью. Всегда только поклонялся мне. И я вижу, что сейчас не будет ни того, ни другого.
Начинает взглядом блуждать по моему обнаженному подвешенному телу, явно пытаясь решить, с чего начать. А потом, после секундного разглядывания верхней части бедер, он кладет руку на бедро и начинает двигать ею вверх до тех пор, пока едва уловимо не касается клитора. Делаю глубокий вдох и задерживаю воздух. Это действие довольно нежное, но я не тешу себя иллюзиями, что мне будут поклоняться.
– У меня есть правила, - говорит он не спеша, погружая в меня свои пальцы и выбивая из легких весь воздух. – Ты ко мне не прикасаешься. – Он отстраняется и пальцами проводит по моей нижней губе, размазывая повсюду мою же влажность, а потом наклоняется ко мне так близко, насколько это возможно. – И я не целуюсь.
Впитываю его жестокий взгляд и резкие слова. Связанные руки не дают к нему прикоснуться, но его губы близко, так что я тянусь в попытке их захватить. Он отстраняется, качая головой, а потом руками цепляется за мои бедра и прижимает меня к своему телу. Словно одержимый, он насаживает меня на себя с грудным рыком, заполняя меня всю, нет ласковых прикосновений или слов, он просто берет меня. Я кричу в шоке от его безжалостных движений, ногами бессильно за него цепляюсь, но он не дает мне времени привыкнуть. Он приподнимает мое тело и снова резко насаживает на себя. Совершенно беспощадно. Задает непростительно быстрый и жесткий ритм, разрывая меня снова и снова, раз за разом, матерясь и рыча с каждым рывком. Моя голова опустела, крик стал громче, а тело в шоке. Это больно, но по мере того, как он продолжает вколачиваться, дискомфорт уходит, а удовольствие начинает нарастать, от чего мое обезумевшее сознание приходит в отчаяние.