Одна обещанная ночь
Шрифт:
Игнорирую его вздрагивания и оставляю его в машине с лицом, полным боли, все силы уходят на то, чтобы оставить вторую проститутку, с которой столкнулась за свою короткую жизнь. Только этот принимал и оберегал меня. С этим будет сложнее покончить. Нет, с этим будет невозможно покончить. Чувствую, меня ждет еще более темное одиночество.
ГЛАВА 24
Уже рассвет, а я всё также безучастно смотрю в потолок своей спальни. Безвыходная ситуация – уснуть и видеть кошмары, или не спать и жить в них. Решение было принято за меня. Я не могла спать. Моему бедному мозгу
Телефон начинает звонить на прикроватном столике, и я тянусь, беря его, знаю, что звонить может только один из двух людей, но учитывая побежденный взгляд Миллера прошлой ночью, ставлю на Грегори. Он захочет получить подробности моих выходных с кофе-ненавистником. Я права. Совсем не чувствую вины, отклоняя его вызов и позволяя голосовой почте принять его. Не могу ни с кем говорить. Посылаю ему короткое сообщение.
Опаздываю на работу. Позвоню тебе позже. Надеюсь, ты в порядке. XX
Может я и опаздываю, не уверена, да это и не важно, потому что я никуда не собираюсь, разве что под одеяло, где темно и тихо. Слышу скрип половиц и последующее жизнерадостное пение бабули. От этого глаза опять наполняются слезами, но я сознательно их проглатываю, когда она врывается в мою комнату и простреливает меня счастливым взглядом синих глаз.
– Доброе утро! – объявляет она, подходя к шторам и распахивая их. Утренний свет атакует глаза.
– Нан! Закрой шторы! – зарываюсь под одеяло, прячась не столько от яркого света, сколько от вида её радостного лица. Это съедает меня изнутри.
– Но ты опоздаешь!
– Мне не надо сегодня на работу. – На автопилоте выпаливаю оправдания остаться в постели и, желательно, подальше от Нан. – Я работаю в пятницу ночью, так что Дэл дал мне сегодня выходной. Я собираюсь воспользоваться этим и поспать. – Прячу лицо под одеялом, и, хотя я её не вижу, уверена, она улыбается.
– Разве ты не выспалась на выходных у Миллера? – радость в её голосе больно меня ударяет.
– Нет, – это до глупого неподходящий разговор для бабушки, но я знаю, что это её успокоит и даст мне немного покоя…на какое-то время. Не хватит целой комнаты, чтобы уместить чувство вины за то, что соврала ей.
– Превосходно! – кричит она. – Пойду по магазинам с Джорджем. – Через одеяло чувствую легкие поглаживания её руки по спине, а потом её шаги становятся всё тише и тише, дверь в мою комнату закрывается.
Нахожу в себе силы повременить с рассказом бабушке о нашем с Миллером разрыве до тех пор, пока не придумаю уважительную причину. Она не согласится на что-то меньше полного объяснения. Она не любит Миллера Харта; она любит саму идею видеть меня счастливой и в крепких отношениях. Но, если я ошибаюсь, и она любит Миллера, то в скором времени я могу это исправить…Только я не стану. Мое недавнее открытие только разбудит и призраков Нан тоже. Она может и бойкая, но всё же пожилая дама. Я буду мучиться в этой темноте одна.
Расслабляюсь в постели и пытаюсь уснуть, надеясь, что сны не принесут еще больше кошмаров.
Зря надеялась. Сон был беспокойным, заставляя меня постоянно просыпаться, всю в поту, задыхаясь и злясь. К вечеру я сдаюсь. Заставила себя принять душ и теперь лежу на постели, завернутая в полотенце, пытаясь вырвать из
Нужно записаться в тренажерный зал. Сажусь на постели. Я записывалась в тренажерный зал.
– Блин! – хватаю телефон и вижу, что у меня сорок минут до начала моих занятий. Я могу это сделать, и это идеальное отвлечение. Говорят, физические нагрузки снимают стресс и вырабатывает гормон счастья. Как раз то, что мне нужно. Начинаю лихорадочно собираться, кидая в сумку леггинсы, футболку на несколько размеров больше и белые конверсы. Я буду выглядеть стопроцентным любителем, с полным отсутствием спортивного вида, но пока сойдет. Я схожу за покупками. Завязываю в пучок тяжелые волосы, спускаясь вниз, а потом останавливаюсь, услышав звук, свидетельствующий о входящем сообщении. Медленно спускаюсь по лестнице, сердце падает с каждым новым шагом, когда вижу, что это от него.
Буду в ресторане «Langan’s Brasserie» на Стрэттон стрит в восемь часов.
Хочу получить свои четыре часа.
Задницей ударяюсь о ступеньку посреди лестницы, пялюсь на сообщение, снова и снова его перечитывая. Он уже получил гораздо больше своих четырех часов. Что он пытается сказать этим? Он притягивает меня за сделку, которая была заключена недели назад, и разрушена чувствами и слишком большим количеством встреч в придачу. Он и сам говорил, что это была глупая сделка. Это, на самом деле, была глупая сделка. И она всё ещё глупая.
Его необоснованное требование пробуждает злость, копившуюся годами до тех пор, пока она не закипает неконтролируемым потоком в животе. Я годами боролась с самоистязаниями. Мучила себя, пытаясь понять, что такого нашла моя мама, что могло оказаться важнее меня и бабушки с дедушкой. Видела страдания бабушки и дедушки, причиной которых были её поступки, и я оказалась слишком близка к тому, чтобы причинить еще большие страдания. Всё ещё могу, если Нан когда-нибудь узнает, где именно я была во время своего долгого отсутствия. Он слушал, когда я изливала ему свою душу, сочувствовал мне, всё это время являясь королем унижения? Снова смотрю на его сообщение. Он думает, что, снова став грубым, эгоистичным придурком, он заставит меня пасть к его ногам? Красная пелена спадает, блокируя вопросы, которые хочу задать, и ответы, которые мне нужно найти. Не вижу ничего, кроме обиды, боли и жгучей злости. Не пойду в зал, чтобы унять боль на тренажерах или у боксерской груши. Миллер в состоянии забрать её всю.
Поднимаюсь на ноги и бегу в спальню, хватая третье и последнее платье, купленное мной и Грегори. Тщательно его осмотрев, прихожу к выводу, что Миллер расплавится перед моими глазами. Ничего себе, оно кожаное. Без понятия, как Грегори удалось уговорить меня купить его, но я так рада, что купила. Оно красное, с открытой спиной, короткое…дерзкое.
Еще раз приняв душ, побрившись везде и нанеся крем от пяток до макушки, я надеваю платье. Его дизайн не предусматривает лифчика, который раздражает, так что это не проблем для меня и моей упругой груди. Трясу головой, после чего укладываю непослушную белокурую копну в идеальные свободно спадающие кудри, после чего наношу макияж, стараясь сделать его натуральным, как раз так, как ему нравится. Новые шпильки черного цвета и сумочка завершают образ и, решив, что куртка испортит вид, спускаюсь по лестнице быстрее безопасного.