Одна откровенная ночь
Шрифт:
— Малышка!
Поворачиваюсь на пятках и едва не взвизгиваю, замечая бегущего ко мне Грегори. Вид моего лучшего друга в грязных военных штанах и узкой футболке прогоняет терзающие разум мучительные мысли.
Он хватает меня и кружит, вызывая еще один пронзительный визг.
— Боже, как я рад тебя видеть.
— И я тебя. — Крепко прижимаюсь к нему и позволяю снова стиснуть меня. — Ты идешь проведать Нан?
— Да, а ты уже была?
— Я оставила ее с Джорджем. Ее могут завтра отпустить домой.
Грегори
— Что случилось? — спрашивает он.
— Ничего. — Я немедленно отчитываю себя за то, что отвожу глаза.
— Ну конечно, — с сарказмом отвечает он, — мне ведь приснилось то, как ты убегала, а затем несколько громил таранили квартиру Миллера. Тебе не о чем беспокоиться.
— Громилы? — Я сразу понимаю намек Грегори на тех, кого Миллер предпочитает называть безнравственными ублюдками.
— Да уж, прекрасный опыт. — Он берет мою руку, кладет ее на свой согнутый локоть и ведет меня к выходу.
— За все время, что мы общались по телефону, ты ни разу об этом не упомянул.
— Ливи, с тех пор, как ты исчезла в Нью-Йорке мы занимались только лишь бессмысленной болтовней. Не притворяйся, что тебе хотелось другого.
Не могу спорить с ним, поэтому и не спорю. Меня не интересовало, что произошло, когда мы с Миллером уехали, и все еще не волнует, но упоминание о громилах возбуждает любопытство.
— Мерзкие на вид сукины дети. — Грегори только подстегивает это любопытство, а вместе с ним добавляет гору беспокойства. — Твой Уильям — хозяин этого гребаного мира наркотиков — расправился с ними как с котятами. Он даже не вспотел, когда один из них постучал по кобуре пистолета. Гребаного пистолета!
— Пистолет? — Я задыхаюсь, а сердце подпрыгивает к горлу.
Грегори осторожно оглядывается, затем ведет меня по другому коридору, за пределы слышимости остальных посетителей.
— Ты меня слышала. Кто эти люди, Ливи?
Я отступаю на несколько шагов.
— Не знаю. — Я не чувствую вины за свою ложь, потому что слишком взволнована.
— Ну а я знаю.
— Знаешь? — распахиваю глаза от страха. Уильям наверняка не открыл правды Грегори. Пожалуйста, скажи, что он ничего не говорил Грегори!
— Да, — он подходит ближе и быстро оглядывается по сторонам, убеждаясь, что мы одни, — наркоторговцы. Миллер работает на этих громил и, готов поспорить, сейчас он в полном дерьме.
Я просто в ужасе. И в шоке. Не уверена, что лучше: позволить Грегори верить в то, что Миллер вовлечен в наркоторговлю или поведать правду. Хотя друг прав в одном. Мой мужчина действительно работает на громил.
— Ладно, — выдыхаю, отчаянно пытаясь найти слова и не нахожу их, но это нормально, потому что Грегори продолжает раньше, чем замечает мое молчание.
— Оливия,
Прислоняясь спиной к стене, я смотрю вверх, даже не моргая от мощного света, обжигающего сетчатку. Вдруг он сожжет и мои проблемы.
— Миллер — не наркодилер, — спокойно сообщаю я. Прямо сейчас было бы так просто слететь с катушек.
— И эта пташка, София, я еще не выяснил кто она, но явно ничего хорошего от нее не жди. Имею в виду, — он смеется, — она может похитить?
— Она влюблена в Миллера.
— И бедная Нан, — продолжает Грегори. — Она пригласила Уильяма за обеденный стол, будто они старые друзья.
— Так и есть. — Неохотно признаю, что мне, наверное, следует выяснить, насколько они дружны, но также помню о том, что бабушка очень чувствительна, и будить старых призраков глупо. Вздыхая, опускаю голову, но он этого не замечает. Грегори быстро идет вперед, продолжая строить предположения.
— Он приходил каждый день, пока ты была… — Друг, наконец, останавливается, явно напрягаясь. — Так и есть?
— Он знал мою мать. — Отдаю себе отчет, что эти слова вызовут поток вопросов, поэтому поднимаю руку, когда он переводит дыхание. — Миллер работает на этих людей, и они не хотят его отпускать. Он пытается найти выход.
Грегори хмурится.
— А какое это имеет отношение к Крестному отцу?
Не могу не улыбнуться его шутке.
— Он был сутенером моей матери. Не ладит с боссом Миллера. И пытается помочь.
Грегори не в силах скрыть удивление. Его глаза в этот момент напоминают блюдца.
— Бляяя…
— Я устала, Грегори. Устала ощущать себя потерянной и беспомощной. Ты — мой друг, и прошу, не усугубляй, — вздыхаю я. Однако даже от одного моего признания эти эмоции все равно усиливаются. — Мне нужно, чтобы ты был моим другом. Пожалуйста, просто будь им.
— Черт возьми, ладно, — бормочет он, стыдливо опустив голову. — Теперь я чувствую себя как сотня тонн первоклассного дерьма.
Хочу облегчить его состояние, сказать, что не винить себя, ведь он не уходит прямо сейчас, но у меня нет сил. Отталкиваюсь от стены и тащусь к выходу. Может, я и зла на Миллера, но понимаю, что он единственный, кто может меня успокоить.
Робкое прикосновение скользит по моему плечу, и друг подстраивается под мой темп. Он молчит, возможно, опасаясь еще сильнее усугубить мое отчаяние. Я смотрю на своего лучшего друга, когда он притягивает меня ближе, но Грегори продолжает пялиться вперед.
— Ты не собираешься проведать Нан?
С печальной улыбкой он качает головой.
— Позвоню ей в Скайпе на этот модный телевизор. Она обрадуется.
— Там есть интернет?
— И телефон, но ей нравится меня видеть.
— Нан пользуется интернетом?