Одна против зомби
Шрифт:
В общем, если мыслить про зомби позитивно, а не шарахаться от них, как от чумных, то наша цивилизация вполне может получить до фигищи бесплатных и бесстрашных покорителей Галактики, которым не страшны космический вакуум и солнечная радиация и не нужны скафандры и тренировки на центрифугах.
«Кажись, моим мыслям придан нужный угол отскока от текста», — подумала я, доставая следующий опус — «Миллион оттенков серого» Милки Живоглотовой.
Раскрыв оный на середине, прочла там следующее:
«А вот еще случай был. В наше модельное агентство взяли деваху с толстыми ляжками и здоровенным задом. Эту деваху собирались задействовать в рекламе одежды для толстушек.
Но проект с толстушками не проканал (оказалось никто из этих теток не считает себя толстой). И тогда директриса сказала девахе, мол, посиди на диете или поголодай
И деваха с ходу взялась за голодание. Скинула весь жир. Стала скелетом, обтянутым кожей. А кожа стала весьма явственно сереть. И на ней мы увидели столько оттенков серого, сколько не видали за всю жизнь и вряд ли еще когда-либо увидим.
Сначала у нее был просто бледно-серый оттенок. А на третью неделю кожа у девахи стала черновато-серой, а глаза засветились красным светом.
Когда я встречалась взглядом с этим чудовищем, то не могла оторвать взгляда от этих глаз. В них клубились голод и жажда крови. В этот момент у меня в голове крутилось только одна мысль: «Если уж она не зомби, то кто тогда?»
Прошло немного времени и у нас в агентстве начали пропадать люди, чему я совсем не удивилась».
«Ха, а где бы удивились! — я сунула Милку обратно на полку. — Кругом алчные жлобы и самовлюбленные кретины. Кому какое дело до съеденных девчонок?»
Вот это-то и есть, сестрицы, самое страшное для человечества: его потихоньку едят, а ему по фигу мороз.
Нет, понятно, когда пропадут без следа или будут найдены в виде бродячих скелетов миллионы людей, тогда, конечно, поднимется шум. И тысячи всяких там гундосых экспертов по эволюционной биологии, социологов-парапсихологов и прочих специалистов-биологов и депутатов Европарламента заголосят: «Мы все умрем!»
Но поздно будет пить контрабандный боржом. У цивилизации к тому моменту уже отвалятся почки. И печень. И мозги.
Я достала из шкафа книгу «Дух Ямато против мастеров кун-фу» лауреата Нобелевской премии по литературе Сцуки Кишкимото.
«Уж у нобелевца наверняка найдется какой-нибудь хитрый план борьбы с зомби», — решила я и приступила к чтению страниц, наполненных истинно самурайским (мечи, кровь, кишки, пафос и идиотизм) духом:
«Представьте: существо, за которым бежишь, внезапно растворяется во мгле, а потом оказывается за твоей спиной и рвет тебе клыками глотку, как Тузик грелку.
Это была бойня. Во мгле какая-то тварь — наверняка, какой-то ханьский мастер-оборотень — рвала на куски нашу роту императорской гвардии в клочья. И тут наш командир — почтеннейший и бесстрашнейший Акира Хрюши — поднял вверх свой фамильный самурайский клинок, на лезвии которого заиграло невесть откуда взявшееся солнце, и сказал фразу, которую я запомнил навсегда:
— Путь воина — путь смерти. И главное на этом пути — не поскользнуться на каком-нибудь говне. Бежим к форту!
И мы бесстрашно дунули к береговой батарее — дунули так, что ветер зашумел в наших ушах, а воздух словно загустел, и его тяжело было продавливать грудью, несясь, что есть сил, вперед.
А вслед нам несся обидный, издевательский смех, пакостнее которого я не слышал даже от своей досточтимой прабабушки-алкоголички…»
— Не то ты пишешь, Сцука! Когда зомби станут президентами и председателями парламентов, это нас, простых и благородных самураев будут резать где ни попадя, ибо все силовые ведомства окажутся в покрытых трупными пятнами ручонках зомбиков, — заявила я разочаровавшему меня автору и поплелась на кухню завтракать.
Глава 3. 25 часов в сутки
Перекусив на скорую руку — не из-за экономии времени, а за полным отсутствием аппетита, — я притопала обратно к книжному шкафу, держа в руке кружку с кофием.
И, прихлебывая его, как простой чай, продолжила рыться в трудах зомбиведов.
С ходу отвергнув с десяток пустышек, я остановилась не небольшой, но насыщенной позитивом и верой в светлое будущее повести Андрона Тесакова «Мы из штрафбата».
Вот отрывок оттуда:
«Рейхсканцелярия смердела трупами, фекалиями, порохом и дымами горящего Берлина. Гитлер гнался за нами, сверкая огненными красными глазами. Ни очереди из ППШ, ни две лимонки не смогли остановить чудовище.
— Шайтан-шайтан-шайтан! — бормотал старлей Курмандыбекханов.
И с ним были согласны все бойцы нашей штурмовой группы, несмотря на повальный атеизм. Но тут политрук Абрамович остановился и вытащил из планшета… нет, не гранату, а томик
Зомби замер, злобно глядя на ее красную обложку, и зашипел на политрука.
— Во имя Ленина, Сталина и идей коммунизма, сгинь нацистская нечисть! — завопил Абрамович, ударом томика свалил с ног зеленомордого фашистского главаря и запел «Интернационал».
Зомби катался по грязному полу, звеня валящимися на нем гильзами, и выл. А политрук пел. Вдруг из ушей Гитлера пошел дым. Еще пара секунд и тело зомби взорвалось. По коридору полетели в разные стороны шевелящиеся кишки, сгибающиеся и разгибающиеся руки-ноги и клацающая челюстями голова фюрера.
Почему-то она нас настолько насмешила, что все заржали, как лошади. А чего и не посмеяться-то, раз на дворе солнечная весна, а впереди счастливая мирная жизнь, девушки в тонких платьицах и коммунизм во всем мире?»
Я представила себя солдатом, гордо раненным фашистской пулей в живот. И тут же почувствовала, как бедрам растекается нечто теплое. Встревожено глянула вниз. Слава Богу, это был всего лишь пролитый кофий.
Я поставила чашку на журнальный столик и взялась за следующую книгу — «Некроиндустриализация-2050» лауреата Нобелевской премии по литературе Мони Азраилова.
Там мне понравилась следующая сценка:
«— Не-е, ты не въехал, Мопед! Даже если на реставрации фараоновской гробницы арабы будут пахать только за еду, мы все равно прогорим. И тогда Ахмет нас поставит на счетчик.
— А кто может обойтись дешевле арабов? Эфиопы?
— Эфиопам тоже жрать-пить надобно.
— А кого тогда нам надобно, Жорик?
— Того, кто не ест!
— Балерин?
— Балерин — на хрен! А манекенщиц — в унитаз! Нам с тобой, Мопед, нужны… Кто?
— Кто, Жорик?! Кто-о!?
— Мертвецы!
— У, блин!
— Вот самая дешевая рабочая сила на планете! Хоронить окочурившихся жмуриков — расточительство! Вот взять нашу Матушку Россию. Мы с тобой сейчас загораем на солнце, а она там, в таежных снегах и степной вьюге, стонет от наплыва гастарбайтеров. Стонет, Мопед?
— Еще как стонет. Куда ни плюнь, обязательно попадешь либо в чурку, либо в урюка. Вот, помню, в прошлом году пошли мы с Дятлом и Мишаней покупать ганджубас на рынок…
— Заткнись, Мопед, и слушай!
— Слушаю.
— Тащить в Россию миллионы дикарей — идиотизм! Мы с тобой, как некроманты-патриоты, просто обязаны своим искусством помочь стране, стонущей от экономического кризиса.
— Типа, будем использовать трупешники, как бесплатных трудяг?
— Каково, а?! Подай-ка мне ритуальный нож, Мопед.
— Принесем жертву Черным силам!?
— Причем тут негритосы!? Просто хочу накарябать на саркофаге: «Тут ставили на уши мир простые бирюлевские пацаны — Жорик и Яшка Мопед».
Я поначалу рассмеялась, представив себе рожи раздувшихся от самомнения гопников из Бирюлево. А потом задумалась.
Ведь и вправду превращение людей в зомби неизбежный шаг в развитии современного капитализма. И дело даже не в том, чтобы зомби покупали, стимулируя производство, ненужные товары, а в издержках самого этого производства.
Себестоимость при всевластье транснациональных корпораций — страшная сила, против которой бессильны и высокие технологии, и заградительные таможенные тарифы, и кучи золота в банковских подвалах.
Китайцы все это доказали в миллион раз лучше всех моих британских коллег вместе взятых, превратив облагороженную кредитами нищету в залог бурного экономического роста.
Покупателя уже давно научились разводить на бабки. А вот разводить на бесплатный труд научились только в нынешнем Индокитае, использовав методы сталинской модернизации на народной крови («социалистическое соревнование», «ударники труда», каторга за опоздание на работу и расстрел за прогулы).
Была еще некая концлагерная шняга в Германии при Гитлере, но даже гестапо не смогло опровергнуть старинный тезис о том, что свободный (пусть за одну порцию доширака в день) труд гораздо производительнее рабского (пусть и за два доширака).
Даже при самом зверском отношении к себе сотрудник компании должен чувствовать себя хоть в чем-то отличным от негра на вирджинской плантации.
Но самую большую работоспособность показывает тот работяга, который любит свою работу.
Это доказано опытами не только над высокообразованным офисным планктоном, но и над тупым пролетариатом (яркий пример: японские рабочие после смены идущие не в пивняк или в бордель к шлюхам, а в кружки рационализаторов).
Такой работяга готов сам приплачивать за то, чтобы ему разрешали трудиться. Это уже полуфабрикат для зомби. И единственное, что мешает им стать нашему работяге, требования организма в жрачке, сне и лечении.