Одна тайная ставка

Полякова Татьяна Викторовна

Я заглянула под кровать старушки, с тоской посмотрела на стопки тетрадей и папок. У нее ведь тоже были секреты. Такие, о которых не следовало знать другим. Они есть у всех. Просто у кого-то безобидные, а у кого-то слишком страшные.

Подхватив чемодан и увесистый пакет, я покинула квартиру. Запирая дверь на ключ, я вдруг заметила на двери записку. Совсем крохотную, в самом углу. Интересно, как давно она здесь появилась?

Я сорвала ее с двери и прочитала:

«Восхищаюсь тобой, несмотря ни на что».

В

конторе я отдала Насте ее вещи. Убийце было уже не отвертеться, но тем не менее она развила бурную деятельность.

– Я запросила информацию по билетам. Поездка в твой город действительно была для Ефременко не первой. В основном Анна Петровна отправлялась туда в выходные. Не приходилось даже выдумывать предлоги, чтобы улизнуть с работы, как в ту злополучную пятницу…

– А Воронцова?

– Да, и на ее имя было куплено четыре билета, три раза они были там с Анной вдвоем.

Я поблагодарила Настю за сотрудничество и компанию. «Кажется, я буду скучать», – подумала некстати.

Мы долго и тепло прощались и с ней, и с Субботкиным.

– Крюков на месте? – спросила я. – Ему тоже нужно сказать до свидания.

– Опять в отгуле, – развел руками Виктор.

– Говорят, от него жена ушла, – добавила Настя. – Или самого его из дома выгнала.

– И правильно сделала! Предателям не место в ее жизни. Уверена, Александра еще будет счастлива! У нее все для этого есть.

– Что? – не понял Субботкин.

– Она сама.

Виктор привез меня к зданию вокзала и остановился напротив входа.

– Татьяна, ты гений! Знай это.

– Мы все неплохо поработали.

– Приезжай как-нибудь.

– Обязательно!

Субботкин взглянул на часы на приборной панели.

– Через десять минут отправление.

– Виктор Сергеевич, сделай доброе дело.

– Для тебя хоть десять!

– Узнай, не учился ли в вашем институте Юрий Свиридов.

Он нахмурился, но уточнил:

– В каком году?

– Могу назвать диапазон, точно не знаю.

Я озвучила ему свои предположения, и мы простились, крепко обнявшись. К вагону пришлось нестись почти бегом.

Оказаться в своей квартире казалось мне настоящим праздником и избавлением. От интенсивной работы, от множества новых лиц и улиц, от бесконечного поиска виновных и причастных, от чужих стен, от страшных убийств. Только от назойливых мыслей они не спасали.

На субботу у меня не было никаких планов. Я рассчитывала поспать подольше, но проснулась около девяти утра и теперь валялась в постели, прикидывая, чем бы заняться: чтением или просмотром сериала. И то, и другое занятие отлично подходило для выходного дня, более того, не требовало от меня никаких усилий, даже покидать кровать было необязательно.

Однако моей задумке не суждено было воплотиться. Внезапно раздался звонок в дверь. Короткий, робкий. За ним последовал еще один, на этот раз более настойчивый.

Не зачастил ли Гэтсби с вечеринками? Неужели прислал курьера с очередным приглашением?

В конечном итоге любопытство взяло верх, и я отправилась в прихожую прямо в пижаме. Распахнув входную дверь, я сначала увидела елку, а сквозь колючие ветки разглядела и лицо того, кто ее сюда приволок. Другое слово подобрать было сложно: макушка дерева упиралась в потолок лестничной клетки и рисковала попросту не поместиться в моей квартире.

– У тебя давно была дома живая елка? – поинтересовался Лазарь, пытаясь развернуться, чтобы протиснуться в квартиру.

– Примерно никогда, – честно ответила я.

– Серьезно?

Наконец-то они оба: и мужчина, и дерево – оказались в моей тесной прихожей.

– Значит, у тебя и игрушек нет? – разочарованно уточнил он.

– Я умею вырезать фонарики из цветной бумаги. А еще снежинки.

– Научишь?

Оставив его вопрос без ответа, я прошла в кухню и поставила чайник.

– Кофе купить не успела. Будем пить чай.

– Сначала поздороваемся, – лукаво улыбнулся он, подходя ко мне вплотную.

Я не успела ничего ответить. Лазарь принялся меня целовать, зажав в углу кухонного гарнитура. Отстраниться я не пыталась. Просто стояла, свесив руки плетьми вдоль туловища. Сопротивляться собственным чувствам и нахлынувшему желанию получалось скверно. Вскоре я обхватила руками его шею и забыла обо всем на свете.

– Ты что-то говорила насчет чая?

Лазарь вышел из душа, смешно стряхивая капли воды с мокрых волос, словно пес. Я налила две кружки кипятка и сунула в каждую по одноразовому пакетику.

– Кажется, в список покупок помимо елочных украшений следует включить кофе и нормальный чай.

– Я не собиралась сегодня выходить из дома.

– Справлюсь и без тебя, – подмигнул он.

– Я тебя не отпущу.

Лазарь хитро прищурился.

– Рад слышать.

– Не отпущу, пока ты не ответишь мне, – продолжила я. – Что, черт возьми, означает запись на твоей стене?

– Уточни, которая из нескольких сотен?

– «14091520 тайна. Юрий», – процитировала я.

– Для номера телефона или индекса маловато цифр, – как ни в чем ни бывало начал рассуждать Лазарь. – Больше похоже на дату. Что произошло в тысяча пятьсот двадцатом году?

– Открыли Магелланов пролив. Только произошло это в октябре, а не в сентябре.

– Ну да. Кто теперь вспомнит, что было четырнадцатого сентября шестьсот лет назад?

– Никто. А вот кто и при каких обстоятельствах сообщил тебе этот набор цифр, можешь вспомнить ты, Лазарь.

Я внимательно наблюдала. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Кто такой Юрий? – продолжала я, не в силах ослабить натиск.

– Ты же знаешь, все, что я фиксирую на стене, приходит мне во снах…