Одна Ж в Большом городе
Шрифт:
– Ну, как тебе здесь?
Девушке лет двадцать, зовут ее Наташа, и держится она совершенно непринужденно:
– Ой, здесь клево! Я уже почти месяц не торчу (не употребляю наркотик. – Прим. авт.). Тут всего неделю, а в меня уже влюбились Никита, Денис и Паша. Прямо прохода не дают: спрашивают, с кем из них я буду встречаться после выписки. А я не знаю, они мне все трое нравятся.
К нам подходит Никита, симпатичный рослый парень с открытой улыбкой. Я почти физически ощущаю интерес, с которым он меня разглядывает. Спрашивает, к кому я приехала, и добавляет:
– А то давай к нам. У нас
Я интересуюсь, в чем заключается психологическая реабилитация. Но для Никиты с Наташей эта тема явно не на первом плане:
– Ну, беседы там всякие о вреде наркотиков, лекции… – вяло вспоминают они по очереди. – Йогой с утра час занимаемся, пишем сочинения – ну, типа, письма, – как жили «в употреблении», и отдаем психологам. А вечером… – Никита мечтательно проводит рукой по Наташиной груди. – Вечером в «бутылочку» в актовом зале играем.
Ту т же раздается грозный окрик бдительной Любы: «Никита, Наташа, прекратить!» «Пасут, гады!» – ворчит Никита и отдергивает руку.
С личным лучше, чем на воле
Подъезжает элегантная красная «Тойота», и из нее машет рукой миловидная моложавая женщина. «Вот и моя маман, – обращается Наташа к Никите, – интересно, презики привезла или опять забыла?»
Извинившись, подхожу к Наташиной маме и, сообщив про «сестру-наркоманку», интересуюсь: как на родительский взгляд – эффективно ли лечение в данной клинике?
– Ой, судя по Наташеньке – очень! – Мама утвердительно закивала. – Знаете, я ведь так переживала: Наташа – девочка видная, симпатичная, а на мальчиков – ноль внимания! Я все никак не могла понять, в чем дело: даже те парни, которые еще со школы за ней ухаживали, звонили-звонили, да и пропали постепенно. Мы с отцом и денег ей всегда вдоволь давали, я ей и одежду покупала самую модную, и косметику. А ей все безразлично было: вечером ляжет, в потолок уставится… Это потом уж мать Наташиной подружки, с которой они вместе начинали колоться, сообщила мне, что дети наши уж полгода как «на системе» (систематическое употребление наркотика внутривенно. – Прим. авт.). А сейчас совсем другое дело: глазки светятся, попросила меня белье красивое привезти. Так что все в порядке!
– А я вот чем дальше, тем больше убеждаюсь, что вред один от этого лечения! – К нашей беседе подключается женщина лет пятидесяти, тоже посетительница. – Мой-то второй раз уже в таком месте лежит. Я мать вон того лба, Федора, – и показывает на сына: тощий прыщавый парнишка лет девятнадцати сидит на качелях с другой пациенткой; они по очереди облизывают одно эскимо (очевидно, привезенное Фединой мамой). – В первой клинике, – продолжает свой рассказ Федина мама, – он девчонку завел, вот после выписки так и гулял с ней. А в этой «послелечебной» любви ведь как: сначала вместе лечатся, потом вместе калечатся. Я это потом уже поняла. Мне вообще кажется, что он нарочно опять стал колоться – чтобы снова в такое же заведение попасть. Здесь у него личная жизнь лучше почему-то складывается, чем на воле…
«Чистый» нечистого лечит
Сестра-хозяйка Люба предлагает мне пройти к заместителю директора клиники, который даже в воскресный вечер на месте. Приемная на первом этаже сверкает евроремонтом, кабинет обставлен кожаной
– Эффективность нашей методики заключается в том, – начинает приятным басом зам, – что мы отвлекаем пациентов от мыслей о наркотике.
«Уж не сексом ли?» – отмечаю про себя, а вслух спрашиваю Михаила Александровича, что он думает по поводу гиперсексуальности выздоравливающих наркоманов.
Говорит зам. директора клиники Михаил Александрович:
– Ну, это больше вопрос не наркомании, а той возрастной группы, к которой относится большинство пациентов, – снисходительно улыбается Михаил Александрович. – В молодости кому ж не хочется любви? Но мы данную проблему успешно решаем. Для этого у нас дежурят ночные консультанты.
Для справки:
Считается, что человек, ни разу не переживший ломку, не может помочь пациенту преодолеть стресс, который тот испытывает в результате отказа от наркотиков. Пациентов лечат психологи, которые, как правило, сами были когда-то наркоманами, просто успешно прошли лечение и последующую реабилитацию.
– Они не только беседуют с пациентами, которые не могут заснуть, – продолжает зам, – и помогают тем, у кого ночью случается истерика из-за внезапно одолевшей тяги «употребить» (это происходит обычно во время ремиссии), но также следят, чтобы пациенты не вступали в интимные отношения. Это строго запрещено: секс нарушает и без того хрупкое эмоциональное равновесие выздоравливающего наркомана. И потом – большинство пациентов уже либо ВИЧ-инфицированы, либо имеют в наличии гепатит B и C.
«Кошки весенние, подзаборные…»
Я прошу разрешения осмотреть корпус. Коридор и палаты тоже напоминают мне пионерлагерь – только со свежим ремонтом. Девушки живут на первом этаже, молодые люди – на втором. В конце коридора на каждом этаже – общий санузел с душевыми. Зная из жизненного опыта, что любопытнее всего бывают уборщицы и работницы столовой, отправляюсь в пищеблок. Повариха тетя Зина не заставляет себя упрашивать: видно, наболело у этой простой женщины, а поделиться не с кем. В своей деревне, откуда тетя Зина через день приезжает готовить для «этих чудиков», она на «производственные темы» не распространяется – соседи не поймут. «Чего уж там, – машет рукой тетя Зина, – платят хорошо, вот и работаю».
Рассказывает повариха тетя Зина:
– Мы со сменщицей по очереди тут ночуем: «чудикам» же на ночь глядя надо бутерброды подать, а уже в семь утра – горячий завтрак; наркоман, видите ли, голодным не должен быть, а то не дай бог уколоться захочет. А до деревни последний автобус в девять вечера, вот и кукую здесь, наблюдаю ихние безобразия. Как ночь, начинают, как кошки весенние, подзаборные, по углам прижиматься. Даже этот ихний мужик трясущийся (в годах такой, говорят, бывший знаменитый гонщик, разбился и на наркоту подсел) и тот с ними в игры какие-то похабные с вечера играет. Нацелуются играючи – а ночью давай перепихиваться. Говоришь, консультанты следят? Да они ж такие же «чудики», как и эти, даром что пару лет не колются!