Одна жизнь на двоих
Шрифт:
— Девочке нужны и братья, и сестры. Но ей нужен прежде всего родной отец, и она необходима ему. Но еще Биллу нужна любящая и добрая жена. А Барби — заботливая чуткая мама.
Сердце подсказывало Джейн, что Билл был бы счастлив услышать от нее: «Я подарю девочке братьев и сестер». Но сказать это она не могла. Особенно после того, что Флавия насочиняла о Билле. Конечно, иногда он невыносим. Однако это лишь эпизоды, не затмевающие главного, — благородства этой незаурядной личности.
Флавия, уловив ее смятение, заметила:
—
Чуть не плача, женщина вышла из комнаты.
Не успели затихнуть ее шаги, как в спальню ворвался возбужденный Билл, пронзив Джейн горящим взглядом.
— Что тебе наговорила Флавия? Это ядовитое существо способно на самую подлую ложь, для нее нет ничего святого! Отвечай немедленно!
Джейн стало страшно.
— Где Барби?
— Я уложил ее спать.
Он схватил руку «невесты», зажав, как в тиски.
— Ты не ответила на мой вопрос!
— Билл, мне больно!
— Прости. — Он разжал пальцы. — Какие небылицы наплела тебе эта человеконенавистница?
— Ты уверен, что все рассказанное ею о тебе и о Клавдии — ложь?
— Я предупреждал тебя… Эти лишенные совести люди готовы на преступление, чтобы лишить меня Барби, оставить ее в своей семье. Особенно теперь, когда она уже в Италии. Ты обязана мне все рассказать. Мы должны быть во всеоружии.
В нескольких словах Джейн передала разговор с Флавией. Вернее, ее монолог, похожий на анафему.
— Джейн! Ты можешь верить только мне, поняла? В том, что говорила Флавия, нет ни слова правды. Никому из семьи Корбелли нельзя доверять. Они опасные люди, авантюристы.
Джейн прониклась опасениями Билла. Она здесь, чтобы помогать ему. Но если откровения Флавии — ложь, то почему Билл сам не скажет ей всей правды? Очевидно, в словах итальянки скрывалась, пусть ничтожная, но доля истины!
В коридоре послышались шаги и детский смех.
— Сюда идут. Останься здесь. — Билл ласково обнял Джейн, заметив: — Мы помолвлены и должны вести себя как будущие супруги.
Кто-то остановился у открытой двери, и Билл жадно приник к губам «невесты». Его чувственный рот, мускулистое литое тело пробудили в молодой женщине страсть. Джейн, испытывая блаженство, даже не почувствовала, что на них смотрят. Она забыла обо всем на свете.
Вдруг Билл грубо оборвал поцелуй. Джейн заметила, как что-то, похожее на страх, промелькнуло в его взгляде. Ее настоящая любовь, а не бутафорские чувства подставной невесты, спугнула осторожного Форстера.
— Простите, если помешала, — прозвучал приятный голос.
— Жизель! Заходи! — без особой радости пригласил он.
Как можно так забыться! — кляла себя Джейн. Она позволила себе больше, чем позволительно «невесте». А это может вызвать подозрения и осложнит спектакль.
Оставалось лишь приветливо улыбнуться юной итальянке. У нее на руках сидела пухленькая черноглазая девочка. Джейн не поверила своим глазам: перед ней стояла воскресшая Клавдия. Но, посмотрев внимательнее, она уловила разницу. И впрямь они были очень похожи — сияющие темные глаза, густые черные волосы, оливковая кожа, безупречная фигура — но на этом сходство заканчивалось. Лицу Жизели недоставало царственного сознания своей загадочной красоты, демонизма, тайны, что и делало Клавдию неповторимой!
Черноглазая малышка что-то озабоченно пролепетала на итальянском, и Жизель ответила ей.
— Она голодна, — объяснила молодая мать, целуя Габи в щеку. Младшая из сестер Корбелли не выглядела такой враждебной, как Флавия. — А где Барби? — спросила Жизель.
— Спит в моей комнате. — Билл приблизился к итальянке, натянуто улыбаясь и протягивая руку к ребенку. — Эта маленькая красотка выглядит шалунишкой!
— Она спокойный, послушный ребенок! — возразила Жизель таким тоном, словно Билл нанес ей оскорбление. Мать нежно взглянула на дочь. — Я бы хотела иметь дюжину таких, как Габи. И еще дюжину мальчишек.
Джейн стало грустно. Жизель и Флавия обожают своих чад, подумала девушка с болью. Она ведь тоже любит детей, поэтому и работает медсестрой, но, к сожалению, у нее никогда не будет своего малыша.
— Когда-нибудь заведешь и дюжину, — раздобрился Билл.
Однако угрюмый огонек в его глазах предупреждал: но моя дочь не станет им сестрой! Повернувшись к «невесте», он представил ее. Жизель сухо кивнула в ответ.
Я для них совсем чужая, огорчилась Джейн.
После того как Жизель ушла, не выпуская Габи из рук, девушка обратилась к Биллу:
— Тебе не кажется, что нам не стоит целоваться при твоих родственниках? Хотя бы из уважения к памяти твоей жены?
— Я думал, тебе понравился поцелуй, — последовал самодовольный ответ, и насмешливые искорки заиграли в его глазах.
— Я ведь не могла дать «жениху» пощечину в присутствии Жизель? Я просто…
— Я понял тебя. Благоразумие и чувство меры. Пожалуй, ты права. Больше никаких поцелуев, — поддразнил он. — Ничего, если я иногда обниму тебя или нежно посмотрю?
Его слова покоробили Джейн.
— Для тебя это игрушки? Такие, как ты, любят подобные игры!
— Поверь мне, Джейн, это для меня не игрушки. Я просто хотел помочь тебе естественнее сыграть сложную партию. Но так, чтобы ты не забывала о главном — спектакль поставлен ради Барби!
Ради Барби он даже продаст свою душу дьяволу. А что он готов сделать ради меня?
— Этого я не забуду, — обиделась Джейн, уязвленная его неустанными напоминаниями. — Но, может, тебе не нравится то, что я делаю? А если я захочу усовершенствовать сценарий?