Одна Зима на двоих
Шрифт:
Хасс влетел в него, не сбавляя скорости, и в тот же миг мир перевернулся, сузившись то стремительно вращающейся воронки. Снова из легких выдавило весь воздух, и сколько бы Ким ни пыталась сделать вдох, у нее ничего не получалось. Она судорожно цеплялась за что-то непослушными пальцами, пока не поняла, что рука Хасса. Отпрянула, судорожно хватая воздух ртом.
— Не дергайся. Дыши.
— Я не могу.
— Просто дыши. Сейчас закончится.
Кхассер ее не обманул. Он и его люди, один за другим выскакивали из перехода, оставляя за спиной бушующий снежный буран.
— Успели? —
Хасс спустился на землю и, небрежно бросив поводья, подошел к едва различимому переходу, вокруг мерцающей грани которого вились ледяные искры — отголоски Сеп-хатти, рвущегося следом за ними.
Мужчина снял рукавицы, заправил их за пояс и протянул ладони к дрожащей пелене. Она будто съежилась от его прикосновения, замерцала и заискрилась еще сильнее. Аккуратно нащупывая обрывки магических линий, Хасс потянул, сначала осторожно, чтобы не разорвать хрупкую паутину, потом все сильнее, стягивая нити в один пучок, сминая переход, наматывая на кулак неподатливую силу.
Ким наблюдала, как неспешно, но неотвратимо кхассер стягивает края пространства, закрывая проход и ощущала, как с каждым биением сердца в ней гаснут отголоски надежды. Это был путь домой. Единственный, о котором она знала.
С тихим шипением переход закрылся, синими искрами заскользил по рукам, а потом и вовсе погас.
— Все, — Ройс сполз с вирты, — в бездну эти горы.
Остальные поддержали его одобрительным ворчанием.
Настроение у воинов поменялось. Еще пять минут назад они были похожи на мрачных демонов, а сейчас, оказавшись на другой стороне, облегченно выдыхали. Только Хасс был все таким же. Молчаливым, собранным, внимательным. Он обвел взглядом вытянутую опушку, на которой они оказались, прислушался к напряженной тишине и удовлетворенно кивнул:
— Мы у истоков Бурмиллы.
— Лучше, чем в прошлый раз, когда закинуло к южным болотам и пришлось неделю выбираться из зловонного тумана, — Верн стаскивал с головы капюшон, — жарища.
Из морозной зимы, царившей в долине Изгнанников, они попали во влажное лето Андракиса. Несмотря на солнце, уже клонившееся к горизонту, и полное отсутствие туч, казалось, что вот-вот пойдёт проливной дождь. Воздух был плотным, наполненным влагой и сладостью разогретых цветов. От него на коже выступала испарина и отчаянно хотелось пить.
Ким было жарко, она не спешила расстегивать теплую одежду, как это делали окружающие ее мужчины. Они с нескрываемым облегчением скидывали тяжелые меховые плащи, сворачивали их и крепили к седлам. Даже Хасс и тот раздраженно сдернул верхние петли, расстегивая широкий ворот.
Пленница же наоборот глубже натянула капюшон и нахохлилась, словно маленький воробей. Даже рукавицы не сняла. Ей казалось, что сделай она это и обратного пути точно не будет.
— Хасс, как насчет того, чтобы сделать крюк до реки? От меня разит, как от загнанной вирты, — Верн понюхал свою холщовую рубашку в области подмышки и сморщился.
— Не только от тебя, — со смехом поддержал еще один из воинов.
— Подумаешь,
Вокруг отряда действительно собралось целое облако жужжащего гнуса.
Ким слушала то, как весело они переговариваются, и чувствовала ком подкатывающий к горлу. Захватчики радовались возвращению домой, а ей хотелось провалиться сквозь землю. Что угодно, лишь бы отмотать время назад и остановить саму себя от необдуманного выхода на поверхность.
— Бродяжка не сварится? — внезапно поинтересовался кто-то из воинов, заметив, что она все так же укутана в тяжелые зимние одежды.
Ким еще глубже спряталась в недрах капюшона, чем вызвала очередную волну насмешек.
— Ее проблемы, — равнодушно обронил Хасс, даже не взглянув на Ким. В его голосе прозвучала сталь, и разговоры тут же стихли. Больше никто не обращал на нее внимания, — выдвигаемся.
Она почувствовала, как дернулась подпруга, когда он заскочил в седло, позади нее. Снова ненавистные руки натянули поводья, заставляя вирту, которая теперь ничем не отличалась от обычной лошади, тронуться с места.
Хасс не стал углубляться в лес, а повел своих людей по самой кромке, там, где высокая трава угасала под тенью деревьев-великанов, напирающих друг на друга, в попытках дотянуться до солнца. Стволы некоторых были настолько широки, что их бы не обхватили и пять мужчин, взявшись за руки, а тяжелые кроны поднимались под самые небеса. Зелень здесь была не такая, как в долине — мягкая и шелковистая, а насыщенная, темно-зеленая, густая. На мясистых листьях собирались капли росы, тяжелые бутоны лозы, перетекающей с одного дерева на другое, покачивались в такт неведомому ритму жизни, и всюду слышался несмолкаемый треск кузнечиков.
Вирты проворно шагали по мягкой земле, умудряясь на ходу прихватывать то листья с веток, то пучки травы из-под копыт. Их шаг в лошадином обличии был гораздо ровнее и спокойнее, и девушке даже удавалось держать спину ровно и не откатываться к сидящему позади нее чудовищу.
Ей было просто невыносимо жарко. По спине градом бежал пот, волосы взмокли и отдельные пряди прилипали к лицу, жутко мешая и раздражая, но она по-прежнему не снимала капюшон, и не расстегивала петли на дубленке.
Хватит того, что кхассер позади нее избавился от своего мехового плаща! Остаться рядом с ним без толстой прослойки зимней одежды — это то, чего ей хотелось меньше всего на свете.
Спустя некоторое время они обогнули выступающий лесной мыс, и по зеленому наливному лугу спустились к неспешной реке. По ее пологим берегам росли ивы, опуская ветви до самой воды, шумел рогоз, а в тихих заводях лениво плескалась рыба, ловя водомерок, скользящих по поверхности.
Мужчины, не сговариваясь, начали спешиваться, расседлывать вирт, которые нетерпеливо хрипели и тянулись к воде. Ким в полнейшем смятении наблюдала за тем, как они раздеваются. Они же не собираются…черт.
Следом за грубо сшитыми рубашками на траву полетели теплые зимние штаны, и все остальное. Похоже, ее присутствие никого не смущало.