Однажды, когда-нибудь…
Шрифт:
Сегодня женщина спешила в голубую гостиную. Зная наперечет всех жильцов, она особенно переживала за нескольких. И вовсе не потому, что они казались ей особенно одинокими или несчастными. Больше всего ее беспокоила их отчужденность и демонстративная независимость. Среди таких ее подопечных, тревожащих и притягивающих одновременно, Любовь Григорьевна являлась самой необычной. То, что дама могла совершенно отстраненно часами сидеть в кресле напротив окна, сутками молчать и не реагировать на обращенные к ней слова, казалось Александре Львовне по меньшей мере странным. Странным, если не сказать больше… Приглядываясь
Итак, сегодня, войдя в голубую гостиную, Александра Львовна внимательно окинула привычным профессиональным взглядом большую комнату. Все как всегда: и группки азартно играющих стариков, и увлеченные вязанием престарелые дамы, и мило сплетничающие на диване седые подружки – всё неизменно в этом благословенной обители. Она усмехнулась, ведь и сама не молоденькая, а вот же привыкла к своим подопечным относиться снисходительно, любовно-ласково. Но тут какое-то внутреннее беспокойство заставило ее озабоченно оглянуться по сторонам… так и есть! Возле окна в привычном кресле не оказалось Любови Григорьевны.
– Ого! – чуть слышно произнесла женщина, в которой тут же проснулись и профессиональная озабоченность, и чисто человеческое беспокойство, – что случилось?
Резко повернувшись на довольно истертых крошечных каблучках стареньких, но очень удобных туфель, Александра Львовна поспешно двинулась по длинному коридору. Беспокойство накрыло ее сразу и, не слушая никаких разумных доводов, подгоняло буйную фантазию. Стремительно подойдя к нужной комнате, чуть задержавшись и мягко постучав в дверь, женщина слегка приоткрыла ее, затаив дыхание.
Увиденное вызвало у врача некоторое недоумение…
У крошечного стола, стоящего впритык к кровати, сидела, чуть согнувшись, Любовь Григорьевна. Неотрывно глядя на лист бумаги, она старательно шевелила губами и увлеченно что-то писала в большом блокноте.
Глава 11
Лилька ровно в семь подъехала к знакомому подъезду и, мельком взглянув в зеркальце, весело подмигнула своему отражению и достала телефон. Варвара, ожидавшая ее звонка, сразу же ответила:
– Ну? Ты здесь?
– Да. Выходи. Только… – подруга замялась, словно подбирая слова.
Варвара, давно и очень хорошо знавшая Лилю, сразу насторожилась:
– Ну? Что? Что-то еще?
Тут Лилька уже без всякого стеснения выдала:
– Ты как там выглядишь?
Подозрительная тишина повисла в трубке, потом неуверенный голос Вари тихо спросил:
– Как обычно… А что? Нужно как-то особенно выглядеть?
– Ну, – Лиля замялась, – да, в общем-то, и не обязательно… Но желательно!
Ничего не понимающая Варя задумалась:
– Лиль, по-моему, ты темнишь… Давай сей же час выкладывай, что ты там затеяла?
Хитро
– Ничего. Честное пионерское! Выходи скорее.
Но, нажав на кнопку отбоя, тут же тихонько пробормотала, усмехаясь:
– Так я тебе и призналась! Ага! Сейчас… Спешу, аж падаю! Нет уж, вот устрою твою жизнь, тогда и признаюсь во всем.
Больше всего на свете суматошной, но преданной Лильке хотелось сейчас, чтобы ее дорогая Варька хохотала, как раньше, чтобы разгладились задумчивые складочки между бровями, чтобы красота ее засияла как раньше.
Еще раз взглянув в зеркальце, она опять подмигнула себе:
– Молодец! Так держать!
Прошло еще минут десять, прежде чем Варвара показалась в дверях подъезда.
Усаживаясь в машину, она озабоченно посмотрела на подругу:
– Слушай, но куда мы все-таки отправляемся? А? Что за тайны мадридского двора? Говори сейчас же!
Лилька, округлив глаза, серьезно ответила:
– Ни за что… Это сюрприз! Но не волнуйся, – тут же опередила она следующий Варькин вопрос, – ни во что плохое или криминальное я тебя не втяну! Будь спокойна.
– Ага… Понятно. Ну что ж… Спасибо и за это, – вздохнула Варвара, – а то не знаю, чего от тебя и ждать, ведь буйство твоей фантазии превосходит все мыслимые и немыслимые границы.
Лилька снисходительно кивнула и вопросительно подняла брови:
– Да? Странно… А мне всегда казалось, что это мое неоспоримое достоинство.
Варвара улыбнулась и пожала плечами:
– Ну, это уж кому как… Я, например, совсем не хочу попасть в поле твоих непредсказуемых экспериментов.
Они посмеялись.
И одна, и вторая прекрасно знали все недостатки и достоинства друг друга и никогда бы не обиделись ни на шутку, ни на замечание. Да и какие на самом деле могут быть обиды между лучшими подругами?
Взглянув в окно, Варя уселась поудобнее, приготовившись ехать долго: в нашей любимой столице ведь куда ни ткни – или конец пробки, или ее начало – далеко не уедешь. С удовольствием откинувшись на спинку кресла, она прикрыла глаза, подумав при этом, что давно уже не чувствовала себя так безмятежно и спокойно. С момента гибели мужа Варька поначалу вообще боялась садиться в машины, к тому же и ездить-то было некуда: круг ее интересов замкнулся: больница, процедуры, врачи… Потом, чуть позже, дом и дети, реабилитация. А еще позже только работа и домашние заботы. Да она особенно и не хотела никаких других развлечений – не до этого было, хотелось душу восстановить, оживить, что ли… Пробудить. Знала, что надо как-то жить, растить детей, а сил и желания не находила, все больше и больше погружаясь в мир глубокого отчаяния, безысходности и безнадежности. Так и жила бы, если бы не подруги, не оставлявшие ни на минуту ее одну.
Машина неожиданно резко затормозила и, чуть проехав, остановилась совсем. Удивленная Варвара открыла глаза:
– Что это? Ты чего остановилась?
– Как чего, подруга? – Лилька улыбнулась. – Приехали. Давай просыпайся.
– Да я и не спала, – Варька пожала плечами.
– Да? А что тогда? Мечтала?
– Да нет же! – Варвара откинула длинные золотые пряди волос на спину, – просто размышляла о жизни.
Лилька подозрительно взглянула на нее:
– О Саше думала?
Варька грустно улыбнулась: