Однажды орел…
Шрифт:
Неторопливо изучая каждый ее уголок, Дэмон пожалел, что у него нет бинокля. Ферма состояла из двух крытых мелким шифером серых каменных зданий. В главном здании, расположенном к Дэмону ближе, имелся широкий, рассчитанный на повозки открытый въезд, увенчанный сверху замысловатым куполом с опускающимися ставнями; под куполом, наверное, было достаточно просторное помещение, из которого просматривалось все поле между двумя полосами леса. Не исключено, что из этой башенки под куполом можно увидеть и землю, находящуюся за холмом, южнее. Ферма Бриньи. Дэмон вспомнил, что видел эти две маленькие точки на карте, которой пользовался майор, когда ставил им задачи перед боем. На ферме и вокруг нее было тихо, не замечалось никакого движения, но Дэмон был уверен, что дома не пустуют.
— Пошли, сержант, — предложил Полетти приглушенным тревожным голосом.
— Куда? — вопросительно взглянул на него Дэмон.
— Но знаю. Куда-нибудь, лишь бы выбраться отсюда…
— Если у них на этой башенке пулемет, то они не дадут тебе пройти и половины пути до того холма.
— Не знаю…
— Зато я знаю. — Дэмон кивнул в сторону Джейсона, раненого солдата из третьей роты, случайно попавшего в их группу и спросил: — А что ты думаешь делать с ним? — Полетти смущенно опустил глаза. «Без меня они наверняка оставили бы его и ушли», — подумал Дэмон, но не высказал этого вслух. — Прав я, Дев? — спросил он.
Девлин кивнул в знак согласия. В его спутанных рыжих волосах за ухом виднелась запекшаяся кровь.
— Никаких шансов, — согласился он. — Они раздавят нас как мух на оконном стекле.
Раненный в пах, Джейсон повернул голову и произнес слабым голосом:
— Ребята, отнесите меня к доктору. Вы должны отнести меня к доктору, иначе я умру от потери крови, я чувствую это…
— Ты преувеличиваешь. Не так уж много ты потерял крови, чтобы умереть, — успокоил его Дэмон.
Больше никто не сказал ни слова.
Утро оказалось для них трудным. Они медленно продвигались в южном направлении. Дэмон и Девлин поочередно шли впереди, осторожно выбирая дорогу по лесным тропам. После часа такого пути они неожиданно наткнулись на двух солдат из первой роты, спрятавшихся под сваленным деревом. Один из них был тяжело ранен в ногу, а другой почти ничего не соображал от страха, но, к удивлению Дэмона, оба сохранили свои винтовки и патронташи. Дэмон срезал два молодых деревца и соорудил из них удобные носилки для Джейсона, в результате чего освободилось еще два «Спрингфилда», а для солдата, раненного в ногу, сделал костыли, но все это существенно задержало их продвижение. Идти по лесу бесшумно было почти невозможно. Девлин и Рейбайрн были опытны и шли осторожно, а Полетти, Брюстер и Люджек, один из присоединившихся к ним солдат, не имели никакого опыта и никак не могли приноровиться к лесной дороге. К тому же нести раненого на носилках было, конечно, нелегко, солдаты то и дело спотыкались и скользили. Они чуть не оказались на пути немецкого конного пулеметного подразделения, продвигавшегося позади них по одной из идущих в том же южном направлении троп; два раза им пришлось прятаться в кустах от скакавших по тропе немецких конных курьеров. Все уже были голодны и страдали от жажды; медленное скрытное продвижение взвинчивало всем нервы.
— А может быть, там никого и нет? — заметил Брюстер после продолжительного молчания.
— Возможно, — буркнул Дэмон. — Конечно, немцы могли и не занять эти дома, ведь и они иногда ошибаются.
— Давай я смотаюсь туда, сержант, — предложил Рейбайрн. — Произведу, так сказать, легкую разведку. Подкрадусь как лиса. Ну как, сержант?
Дэмон ответил не сразу. Он сам не объяснил бы почему, но чувствовал, что так действовать не надо. С другой стороны, надо было все же что-то предпринимать.
— Ну, ладно, — сказал
Он остановился на полуслове. Как бы в подтверждение мыслей Дэмона, из широкого темного дверного проема здания на солнечный свет вышел сначала один человек, за ним другой, и оба направились к углу дома. Два рослых солдата, с непокрытыми головами, без оружия. Несколько секунд они внимательно осматривали окружающие ферму пшеничные поля. Тот, что повыше, показал пальцем на яблоню и что-то сказал; второй кивнул головой, и оба рассмеялись. Потом они отправили малую нужду, повернули обратно и скрылись в дверном проеме. Напряженно следившие за ними американцы облегченно вздохнули и переглянулись.
— Ну что ж, теперь нам, но крайней мере, кое-что известии.
— Это точно, — пробормотал Девлин и вздохнул.
Продолжая наблюдать за фермой, Дэмон напряженно обдумывал положение. Вид этих только что выходивших немцев вызвал новый прилив гнева.
В нем снова проснулись и забурлили все чувства, испытанные им прошлой ночью. Вскоре после полуночи Дэмона потрясли ошеломляющие новости, он узнал, что им не оказывается и не будет оказано никакой артиллерийской поддержки; что французом на их правом фланге нет; что мимо них или прямо на них движется несущая смерть лавина немцев и они будут сметены без какой-либо возможности хоть на сколько-нибудь задержать продвижение противника. Сначала Дэмон испытал нечто похоже на шок, потом тревогу, и, наконец, его охватили душащие ярость и гнев. Он сражался упорно. Не найдя лейтенанта Хэрриса после первого натиска противника, он, выполняя приказ, прикрывал Йогансена, Тэрнера и Кразевского. Отступая, он останавливался, стрелял и снова отступал, пока наконец не понял, что остался один, в чаще, в том месте, где железнодорожная насыпь входит в лес.
Гнев и чувство ответственности заставили его вернуться назад. Все произошло не так, как должно было произойти: им предложили занять очень невыгодную позицию; французы прекратили сопротивление и поспешно отступили; артиллерия не оказала какой поддержки; было совершенно очевидно, что в отчаянии их батальон просто принесен в жертву, а лейтенант Хэррис, наверное, не выполнил приказ и решил отступать. Но он, Дэмон, чувствовал себя в долгу перед солдатами, с которыми жил, которых готовил к бою. Он подавил чувство страха и заставил себя двинуться в обратном направлении, все еще не веря, что двести пятьдесят солдат могли вот так разбежаться кто куда. Дэмон долго полз от одной воронки к другой, его пальцы часто натыкались на еще не остывшие осколки снарядов; когда в небо взмывала осветительная ракета, он замирал и притворялся убитым, а его сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Дважды на него едва не натолкнулись продвигавшиеся вперед немецкие пехотинцы.
Когда Дэмон добрался до линии, которую они заняли вчера перед боем, он понял, что все закончилось полнейшим поражением. Он нашел тела Дэвиса и Хоффенстедта или, вернее, то, что осталось от них, а потом и изуродованное тело Старки, но Брюстеру Дэмон об этом не сказал, так как сразу же понял, что тот и без того дрожит от страха, как ребенок. Где в тот момент были все остальные, Дэмон не имел никакого представления. Одни, видимо, отступили на резервные позиции, другие убиты, захвачены в плен или прячутся, как загнанные звери, где-нибудь в лесу. При мысли об этом Дэмона снова охватило чувство гнева и досады, страстное желание отомстить противнику.
Тогда однако он нашел только Брюстера. Что ж, все равно он действовал теми силами, какими располагал. Брюстер, оказывается, знает немецкий язык. Почему Дэмон не узнал об этом раньше, почему никто в роте вообще ничего не знал об этом?…
— Я хочу пойти поискать воды, — заявил Люджек. Этот коренастый парень с черными, как бусинки, глазами и очень длинными руками, кажется, решил воспользоваться благовидным предлогом, чтобы отделиться от группы и сдаться в плен или, возможно, укрыться надолго где-нибудь в лесу. — Моему раненому другу нужна вода. Можно, сержант?