Однажды орел…
Шрифт:
Из расположенного в лесу бивака к Тэрнеру спешили два санитара с носилками. Увидев на их руках повязки, Дэмон облегченно вздохнул. Тэрнер по-прежнему лежал, не шевеля ни одним мускулом. Образовавшееся под его руками темное кровавое пятно медленно расползалось по всей нижней части рубашки. К Тэрнеру медленно подошел Девлин. Его лицо было искажено мукой и состраданием. Склонившись к раненому, он попытался сказать ему какие-то слова утешения, но Тэрнер, по-видимому, не воспринимал их.
Самолеты скрылись из поля зрения. Снова тишина. Дэмон не слышал теперь ни малейшего шума. Появление самолетов было полной неожиданностью. Взвод находился далеко от передовой, над головой чистое утреннее небо, люди наслаждались первой за несколько дней горячей пищей… И вдруг такое…
— Ну, стервецы, — зло процедил он сквозь зубы, — пусть хоть один из вас попадется мне в руки…
Руки Дэмона дрожали, и, чтобы скрыть это, он сунул их в карманы.
Глава 7
Снайперский выстрел — далекий, едва слышный хлопок. Пуля попала в снарядную гильзу или в какой-то другой металлический предмет и со звоном, как будто лопнула струна на гитаре, отскочила в сторону.
— Давай, давай, косоглазый стервятник, попробуй еще раз, — ядовито заметил Рейбайрн. Высунувшись из окопа, он предложил банку аргентинских мясных консервов Пеллитьеру, но тот отмахнулся и крикнул:
— Держи ее у себя! Я не ем их, они воняют какой-то тухлятиной.
— Да, они, кажется, немного попахивают. С них блевать начнешь.
— Не представляю себе, как ты можешь жрать эту дрянь, — с отвращением заметил Тсонка.
— Я могу есть все, что найду в этом болоте, Майк, кроме, конечно, яблок любви.
— Кроме чего?
— Яблок любви. Это ядовитый плод.
— Никогда не слышал о таких…
— Он говорит о помидорах, — вмешался Дэмон. Снайпер начинал действовать ему на нервы, и поэтому он вступил в разговор. — Так ведь, Реб? Ты имел в виду помидоры?
— Полный сока ярко-красный плод на пушистом зеленом стебле около двух футов высотой, поспевает где-то в августе, — терпеливо пояснил Рейбайрн. — К ним лучше не прикасаться, это дьявольский плод. — Снова раздался снайперский выстрел, пуля шлепнулась в грязь. Рейбайрн потряс кулаком над головой и гневно продолжал: — Давай, давай, продолжай в том же духе, может, и я засеку тебя, сволочь поганая…
Они оказались в ужасном месте. Земля вокруг была изрыта и опустошена, и все, находившееся на ней, полностью разрушено, так что само существование этой земли казалось невероятным. Ничего привычного для глаза — куда бы и на что бы вы ни взглянули. Разбитая, вспученная, изрытая в разных направлениях и на разную глубину, земля стала похожа на гигантский пудинг, усеянный гильзами от крупнокалиберных снарядов. Бесконечное нагромождение клубков запутанной колючей проволоки, брошенные каски и оружие. Солнца нет, мрачно. Опустошенная земля напоминала Дэмону штормовую Атлантику, которую он увидел через три дня после выхода из Хобокена. Она была похожа на вздыбившийся и застывший в мрачной неподвижности океан с торчащими повсюду расщепленными и обгоревшими деревьями и пнями. Возможно, так же выглядит поверхность луны, но луна, несмотря на ее мрачную безграничную бесплодность, не могла бы заполнить сердце такой горечью, какой заполняла его эта земля. На луне нет таких разрушений, нет разбитых деревьев, искалеченных остатков некогда прекрасных фруктовых садов, возделанных полей и домов, в которых жили люди; на луне нет этого постоянно вызывающего тошноту, сладковатого трупного запаха…
Знакомый пронзительный резкий звук, как будто кто-то разрывает гигантское полотно из тончайшего шелка.
— Вниз! Всем укрыться! — громко командует Дэмон.
Несколько секунд жуткого тревожного ожидания, потом сухой нарастающий шорох, переходящий сначала как бы в сдерживаемое дыхание огромного чудовища где-то совсем близко над головой, а потом в быстро снижающийся душераздирающий вой. Затем гулкое содрогание окружающей земли. Опять обстрел крупнокалиберными снарядами. Дэмон заставил себя приподнять голову, но ничего, кроме развороченной земли и синеватых вспышек разрывов, не увидел. Ничего. На вершине холма, в четверти мили впереди, никакого движения. Оглянувшись назад, туда, где стояла старенькая мельница, он увидел (или это только показалось ему), что кто-то нырнул в воронку от снаряда. Может быть, это батальонный связной Блейк? Если бы только это был он…
В привычном хоре звуков появилась новая, более низкая нотка. Сначала приглушенные и отдаленные булькающие раскаты, потом все заглушающий грохот и, наконец, невероятно мощный раскатистый взрыв. Вот еще один, на этот раз где-то позади. Вилка! Да, их захватили в вилку. Это девятидюймовые.
Пространство над ними потемнело, потом стало рыжевато-красным, затем заполнилось танцующими вспышками; земля содрогнулась. Ухватившись за рукоятки «шоша», Дэмон сжался в такой плотный маленький комочек, что едва мог дышать. Сам воздух, казалось, попал в какие-то злобные тиски, затвердел, превратился в множество бронированных кулаков, которые били, колошматили и крошили все живое и неживое, все, что оказывалось на их пути. Господи! С тем, что творится здесь, не сравнить никакие ужасы в Бриньи или в горах Собрикур. Дэмон скорее почувствовал, чем услышал, что наступило кратковременное затишье, и хотел было поднять голову,
Снова это ужасное, похожее на столкновение нескольких товарных поездов громыханье, за ним оглушительный взрыв, на этот раз близко позади и чуть-чуть левее; удар воздушного бронированного кулака по голове — проникающий до самых мозгов, как показалось Дэмону, удар. Он судорожно подергал ремешок каски. Пронзительный вон и свист шрапнели и осколков, как будто одновременно с бешеной скоростью задвигались десятки ленточных пил. Резкий звонкий удар металла по каске. Боже, неужели это конец? С этого момента помимо своей воли Дэмон чувствовал себя в полной власти цепких щупалец страха. Он испытал этот страх еще сегодня утром, в четыре тридцать, проснувшись после тревожного двухчасового сна. «Сегодня, — подумал он в тот момент, — сегодня тебе наступит конец, сегодня тебя убьют, убьют как раз в момент, когда ты будешь ждать этого меньше всего». В течение нескольких последовавших часов множество дел и забот о мерах обороны помогли ему освободиться от этого навязчивого зловещего предчувствия, но теперь оно заговорило в нем с новой, еще большей настойчивостью. Съежившись, с искаженным от страха лицом, Дэмон прилагал все силы, чтобы освободиться от тисков страха, старался думать о другом. Что означает этот огневой вал? Подвижен ли он? Трудно сказать. Дэмон ничего не чувствовал, кроме ужасной ошеломляющей боли в голове от ударов взрывных волн, непрерывных оглушительных взрывов, свиста и воя осколков. «Надо сосредоточиться!» — приказал он себе. Но разум не подчинялся, помимо воли Дэмон трусливо возвращался все к тем же мрачным мыслям и неизменно повторял: «Нет, не сегодня. Мне уже удалось столько пройти, только не сегодня. Боже, я сделаю что угодно, но, пожалуйста, только не теперь. Я уже много испытал, неужели этого недостаточно?»
Обстрел усилился. Взрывная волна взметнула Дэмона вверх и так же стремительно прижала к земле. Чей-то быстрый говор совсем рядом. Чей-то? Да нет, вовсе не чей-то. Это он сам говорит. Громко. Нет, этакого никто не вынесет. Боже, никакое живое существо не уцелеет. Ужасный хруст, как будто сломалась его собственная душа, он ударился головой о ствол «шоша», в ушах непрерывный звон…
Кажется, прекратилось? Прекратилось ли? Способность видеть и слышать восстанавливалась медленно, ощущения были весьма неустойчивыми, в глазах мелькали какие-то полосы, окрашенные во все цвета радуги. Едкий кордитный дым вызывал обильные слезы, чувство тошноты. Руки дрожали так, что он едва сумел протереть лицо и глаза. Но все это пустяки. Самое важное то, что он жив. Над ним медленно перемещались темные клубы дыма. Где-то с воем все еще летели снаряды, но теперь значительно правее от них, в направлении тридцать девятой дивизии. Значит, они пока в безопасности.
Теперь Дэмон ясно слышал голоса и крики. Выпрямившись, он оперся на левую руку и с облегчением заметил, что Рейбайрн оживленно говорит что-то Тсонке, а Девлин медленно вылезает из своего окопа. — Кто-нибудь ранен? — спросил Дэмон ясным и спокойным голосом.
— Я, я! — раздался взволнованный голос Эллиса, одного из вновь прибывших молодых солдат. На верхней части его рукава длинный разрыв, потемневшая от пота материя рубашки пропиталась кровью.
— Конджер! — громко крикнул Дэмон. Он вылез из окопа и медленно пополз вдоль цепи, проверяя каждого солдата. Уолшу маленький осколок попал в шею. Пеллитьер лежит неподвижно на дне окопа. На голове, ниже линии волос, там, где должны быть ухо и шея, сияет большая открытая полость. Раздробленные кости, хрящи, разорванные ткани, стекающая на сырую глину алая кровь. Пеллитьер убит. Чуть подальше видна чья-то рука. Дэмон подполз, окликнул: «Клен?» Молчание. Он соскользнул по жидкой грязи в окоп и застыл в ужасе. Пария разорвало почти на две части; он лежал лицом вниз и отчаянно пытался повернуть голову, чтобы отвести губы от жидкой грязи и захватить ртом хоть немного воздуха.
Увидев, что к окопу ползет Брюстер, Дэмон крикнул:
— Стой! Ползи обратно!
Брюстер замер; его худое бледное лицо помрачнело, глаза наполнились тревогой.
— Билл? — вопросительно прошептал он. — О нет, не может быть… Мне надо обязательно увидеть его…
— Возвращайся в окоп, Ти, — снова приказал Дэмон, подталкивая Брюстера в плечо, — не надо смотреть на него.
— О, нет, только не Билл, — простонал Брюстер. В последний месяц Брюстер и Клей крепко сдружились. Нахальный и задорный парень из Огайо удачно дополнял робкого и застенчивого Брюстера. Тому, что они подружились, можно было удивляться, однако вскоре после того, как погибли Кразевский и Фергасон, подобная дружба возникла между Рейбайрном и Тсонкой, а Брюстер потянулся к Клею. Впрочем, возникновение таких дружеских отношений среди старослужащих солдат, особенно после жарких боев, когда на место погибших поступают новички, — явление обычное.