Однажды в Америке (др. перевод)
Шрифт:
Трое братьев Химмельфарб торопливо вошли в комнату, все очень возбужденные, едва не наталкиваясь друг на друга от спешки. Старший из них прижимал руку к груди. Он задыхался, разинув рот. Его толстые губы были мокрыми. При каждом слове он брызгал слюной.
— Это чудесно, великолепно! Все магазины, буквально все взяли эти деньги. Я даже решился обменять их в банке, зная, что они эксперты. На минуту мне стало страшно. Кассир посмотрел на меня и сказал: «Отличные новые купюры, мистер Химмельфарб. Вы их сами сделали?» Тут я сильно испугался. Я ответил: «Нет, но у меня есть один друг, который их делает». И что, вы думаете, он
16
Шлемиль — простак, растяпа (идиш).
17
Мешугенер — болван, дурак (идиш).
Каждый из братьев добавил своих восторгов по поводу похождений с десятидолларовыми бумажками. Они были вне себя от радости, мы не могли вставить в их болтовню ни слова. Один из них, охваченный нетерпеливым желанием немедленно купить машину Профессора и сразу же печатать деньги, начал заикаться:
— Время… время…
— Время важней всего, — вставил я.
— Что? Ах да, да, конечно, мистер Лапша.
— Потише, компаньоны, потише. — Макси постучал по столу, требуя к себе внимания. Он повторил: — Потише, партнеры. — Он с улыбкой смотрел на их волнение. Наконец Максу удалось восстановить тишину. — Джентльмены, я вижу, что вы настоящие деловые люди. Вы умны. Вы сразу видите стоящую сделку. Но нам придется отложить наш бизнес до завтрашнего дня. Я договорился с Профессором, который придумал эту замечательную машину, что он доставит ее в ваш цех завтра в четыре часа дня, и там мы все закончим. Вы согласны, компаньоны?
Они одобрительно закивали. Старший брат выпустил целый фонтан слюны:
— Это превосходно. Замечательно. Чудесно.
Макси наклонился, чтобы прикурить сигару. Он тихо сказал мне:
— От этого ублюдка нужно закрываться зонтиком.
Я прошептал в ответ:
— Как насчет твоих двадцати штук?
Макси кивнул. Он спросил небрежным тоном:
— Химмельфарб, старина, вы положили мои двадцать тысяч в надежное место?
— Разумеется, — ответил Химмельфарб. — Я же деловой человек. Я сделал вклад в Национальном банке, а завтра я выпишу на имя Профессора чек на всю сумму, о которой мы договаривались. Правильно?
Мы с Патси переглянулись. Мне было интересно, как Макси справится с этой неожиданной проблемой, но для него она не составила никакого труда. Он заявил напрямик:
— Никаких счетов, никаких чековых книжек. Все расчеты должны происходить наличными, или я куплю эту машину сам. — Макси говорил дерзко и вызывающе. — Тридцать пять тысяч наличными должны быть завтра в вашем цехе в четыре часа дня. Профессор привезет туда свою машину. Не забудьте — наличные, или сделка не состоится.
— Конечно, конечно. Это не важно. Как скажете, компаньон. Я приготовлю наличные. — Химмельфарб заискивающе улыбнулся. — И еще одно. Профессор продемонстрирует нам действие машины? — Он вопросительно поднял брови. — Может быть, он
Старший Хаммельфарб улыбнулся и оглянулся на братьев, ожидая их одобрения. Те тоже улыбнулись в ответ, восхищенные его предусмотрительностью.
Макси спокойно ответил:
— Вы получите все — и хорошую демонстрацию, и, возможно, раз уж я ваш партнер, двухгодичную гарантию от Профессора. — Он встал. — Прекрасно, джентльмены. Мы все обсудили. А теперь меня ждут дела. Итак, до завтра?
Макси проводил всех троих до двери с видом занятого человека, вежливо выпроваживающего своих визитеров.
Мы попрощались:
— До свидания. До завтра.
— Фу, — сказал Макси со вздохом облегчения. — Эти ублюдки — просто какой-то трехголовый член.
— Трехголовый кто? — спросил Косой.
Мы засмеялись.
Косой вытащил свою гармонику и начал наигрывать «Дарданеллу».
Патси покачал головой:
— Эй, Косой, имей хоть немного уважения к нашему гостю, — он указал пальцем на туалет, — мистеру Муру.
Косой перестал играть и постучал гармоникой по ладони.
— А как тебе это? — спросил он и заиграл «Меланхоличную малышку».
Патси улыбнулся и кивнул:
— Да, лучше уж что-нибудь погрустнее.
Мы сидели за столом, курили, прихлебывали из бокалов и вели неспешную беседу.
Патси сказал:
— Я слышал, что этот макаронник, переодетый детектив, все никак не угомонится. Он арестовывает игральные автоматы в Гарлеме. Какого черта? Неужели Фрэнк не может его достать?
Макси пожал плечами:
— Откуда мне знать? Может быть, он хочет подать жалобу на арест игральных автоматов.
Патси сказал:
— Фрэнк с ним живо разберется, уладит дело и зашлет этого шмака куда-нибудь на Стэйтен-Айленд. Пусть им займется наш человек из юридического отдела. У нас там есть один умный парень, верно, Макс?
— Да. — Макси лениво пыхнул сигаретой. — Он один из лучших. Бывает в разных местах. У районного префекта, например, у окружного прокурора, даже у мэра.
— Насчет разных мест… — Косой перестал играть, встал и широко зевнул. — Может, съездим в какое-нибудь место, Макс?
— Я не против, — ответил тот с полным равнодушием. — Могу предложить три варианта на выбор — вечеринка с блондинками в гостинице у Эдди, трубочка зелья у Джои или тихая и спокойная ночь в банях.
— Гостиница Эдди, — проголосовали Патси и Косой.
— Бани, — сказал я.
— Отлично. — Макси улыбнулся и подмигнул. — Победило большинство. Мы поедем в бани. — Он рассмеялся при виде вытянувшегося лица Хайми. — Твоя проблема, Косой, в том, что ты жжешь свечу с двух концов.
— Вовсе не с двух, Макс, — ответил тот с обидой.
Когда мы выходили, я сказал:
— Мистер Мур будет скучать без нас.
— Предлагаешь взять его с собой в бани? — сухо спросил Макс.
Я ничего не ответил.
Когда мы сели в «кадди», Косой спросил:
— В бани Латки?
— Нет. Бани отеля «Пенсильвания». Там чисто, спокойно, никаких бандитов, никаких гомиков, — сказал я.
Макси со мной согласился.
Патси покрутил головой:
— Мне не нравятся, когда бандитов ставят на одну доску с гомиками.
Я спросил:
— Почему, Пат? Ты считаешь себя бандитом? Но ты ошибаешься. Мы — типичные деловые люди, мы занимаемся бизнесом — торгуем бриллиантами и печатаем десятидолларовые банкноты.