Однажды в лифте
Шрифт:
— Писаю! — я засунула в рот ещё дольку мандаринчика и продолжила: — Я на ночь пью чай и около пяти часов начинаю хотеть в туалет. Поэтому встаю и писаю!
Сосед поморгал. Глаза у него, кстати, были красивые — чёрные такие, с пушистыми ресницами. Любая женщина позавидует!
— А вы не пейте чай на ночь! — заявил мне этот… смазливый перфоратор. — Зачем вы пьёте чай на ночь?
— Хочу — и пью! — отрезала я.
Олег тоже вечно бухтел, что нечего на ночь «напиваться». А я если чай не пью —
— И с печеньем, небось, — продолжал сосед. — Печенье на ночь вообще вредно! Тем более вам.
— Что это значит — тем более мне? — Я, доев мандаринчик, встала в позу «а мне пофиг, на какой стороне у тебя тюбетейка». — А-а-а?
— Похудеть вам надо! А то топаете так, что слышно не хуже, чем вашего пса!
Вот же гад!
— А вот это не ваше дело! — возмутилась я от всей души. — Я же вам ничего не советую. Вот и вы помолчите, за умного сойдёте!
— А вы мне и не можете ничего посоветовать. — Эта смазливая сволочь ещё и нос задрала. — Я прекрасно знаю, как выгляжу.
И тут я выдала:
— Как гей!
О-о-о! Как рассердился-то!
Хм. Кажется, меня сейчас будут убивать.
5
Андрей
— Что? Что ты сказала? — процедил Андрей, делая шаг вперёд и нависая над соседкой. Думал, испугается, но она только усмехнулась и повторила, задирая голову:
— Да как гей. Смазливый такой, чистенький, женоподобный. Маникюр и педикюр делаешь, наверное? Да, кстати, забавно… — Мармышка рассмеялась. — Педикюр! От слова «педик»!
— Я не педик.
— Да ладно, — она прищурилась. — Можешь не оправдываться. Мне-то что?
Чёрт, что ж так бесит-то?
— Да не педик я! Я вообще был женат!
— Не аргумент. Многие педики женаты или были женаты. А потом они понимают, что их судьба не там, и разводятся, дабы предаваться разврату. Хотя… — Она вдруг отвела глаза и, улыбнувшись как-то беспомощно, тихо добавила: — Да и не только педики, конечно…
Но Андрей почти не обратил внимания на эти слова. От возмущения он уже чуть не взрывался.
Разврату… Много эта мелочь понимает в разврате!
Хотя он тоже… не особо.
— Так что нечего мне тут… Про печенье на ночь глядя, — пробурчала мармышка обиженно и вновь поглядела на него. — Можно подумать, моё печенье кому-то сильно жить мешает. А вот твой перфоратор…
— Без перфоратора ремонт не сделать. А печенье мешает! Чем больше вес, тем громче топаешь.
Кажется, она скрипнула зубами.
— Беруши в уши — и адьос, амигос!
— Я не люблю спать с берушами.
— Ясно, — мармышка подняла брови. — Сверлить ты любишь, а с берушами спать — нет. Мальчиков
— Я не люблю мальчиков.
— Да-да, — она закивала. — Конечно. Так я и поверила. Ты… как это называется? Латентный гомосек, во.
— Кто?!
— Хм, — мармышка прищурилась. — Слишком много умных слов, да? Латентный гомосек — равно скрытый педик. То бишь, педик, который отрицает, что он педик, но это не мешает ему быть педиком.
Ух, как же хочется её задушить!!!!
— Не педик я! — почти заорал Андрей. — Доказать?!
— И как ты это мне собираешься доказывать? — удивилась мармышка. — Что, у педиков какие-то особые приметы есть? Как клыки у вампиров?
— Вот так! — прорычал Андрей, схватил соседку обеими руками за плечи, чтобы не вырывалась, и поцеловал.
6
Анна
А-а-а… У-у-у… О-о-о… М-м-м…
Вот же блин. А неплохо.
И нежно, и в то же время решительно…
И приятно, как ни странно. Так что я решила не сопротивляться. Просто стояла столбом, наслаждаясь тем, как мой сосед по лифтовой тюрьме изо всех сил старается показать своё поцелуйное мастерство.
— Ну и? — спросил, перестав целовать. — Что?
— Ничего, — я равнодушно пожала плечами. — Это ничего не доказывает.
— Как это?
— Вот так! — я округлила глаза. — Я тоже могу поцеловать девочку и сказать — смотрите, я лесбиянка. А могу и собаку в нос поцеловать, это же не значит, что я с собаками того самого…
— А очень похоже! — мрачно процедил сосед. — Что ты с собаками того самого.
— Это твоя больная фантазия, — я усмехнулась. — Наверное, у всех педиков такая.
— Я не педик!
— Ну да, ну да, — я кивнула. — Конечно. Ты не педик, я лесбиянка. Всё честно.
Надо же, а ведь он серьёзно решил, что я считаю его педиком! Похоже, с чувством юмора тут всё очень плохо. Печально.
У Олега тоже было неважно с чувством юмора, и из-за этого он иногда на меня смертельно обижался. Мог на полдня надуться, услышав в магазине во время примерки, что «в этой куртке он похож на глисту в скафандре». Глиста казалась ему очень обидным словом.
А какой он скандал мне устроил, когда я, принимая гостей, пошутила, открывая дверь: «Здравствуйте, гости дорогие! Вас приветствует хозяин квартиры, — указала на себя, — и его верный падаван, — на Олега. — Будьте как дома в нашем дурдоме!»
Ну фигня же полнейшая. Но с ним получилось так, как любит говорить моя мама: «Не всё шутка, где есть юмор». Юмор был, а вот шутки не вышло. Вышла трагедь.
Но если чувства Олега я старалась щадить, то с чего мне щадить этого… дятла-перфоратора?