Однажды в Лопушках или берегись столичный маг
Шрифт:
Ректор, как сильнейший ментальный маг, выстроил параметры влюбленности у манекена и все замерли в ожидании. Несмело, я предложила Робину — да-да, в нашей академии даже у манекена есть свое имя — мензурку, которую тот не задумываясь выпил.
— Так, — стал перечислять ректор — Робину были заложены симптомы безответной любви — тревожность, апатия, раздраженность, сексуальная неудовлетворенность и депрессия, после приема препарата симптомы не пропали, но остались фоном. Депрессия и апатия из острой формы перешли в фоновую, тревожность и раздраженность практически
Остальное я уже не слушала: если ментальный маг поставил мне отлично, то за остальных можно не волноваться, единственный, кто мог испортить в данном случае мой результат — лорд Зоу, но и он вывел в ведомости высший бал.
— На основании оценок по теоритической и практической части, — зачитывала леди Стронг, она же, по совместительству, секретарь комиссии — Магиня Афелия Ройс получает статус магистра зельеварения и возможность повысить свой потенциал через прохождение ритуала. Соответствующий диплом будет выдан госпоже Ройс сразу после подписания всех экзаменационных ведомостей. Поздравляю, магистр. — Целительница тепло улыбнулась и протянула мне руку для рукопожатия, как равной.
Собственно дальше все закрутилось, завертелось. Сначала меня повели в деканат, где выдали документы об образовании, где каллиграфическим почерком было выведено: «Афелия Ройс. Магистр зельеварения». Хотелось визжать от счастья, но приходилось сдерживать свои порывы, глупо улыбаясь ставить подписи в ведомостях, получать диплом и направление на прохождение ритуала, где тем же каллиграфическим почерком было выведено, что проводить ритуал будет магистр высшей категории, ректор первой академии магических талантов, лорд эр Уилсон. К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т
Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда я покинула здание родной альма-матер, наконец покончив с бюрократическими проволочками. Остался последний рывок, прохождение ритуала, который назначен на завтрашний рассвет.
— Я думала ты никогда не закончишь, — попеняла Руби, стоявшая рядом с центральными воротами.
— Ты что тут делаешь? — спросила я, несколько ошарашенная появлением подруги в столице.
— И я рада тебя видеть, — улыбнулась она.
— Я рада, очень, просто немного неожиданная встреча, — призналась я. — Что-то случилось?
— Приехала поздравить тебя с получением гордого статуса магистра, — она неожиданно обняла меня, а я поняла, именно этого мне не хватало. Не хватало чьей-то поддержки, чтобы близкие люди за меня волновались трясясь на выходе.
Вокруг были такие же ожидающие: мужья, дети, жены, родители, друзья — все они приехали чтобы поздравить своих близких и вот, я теперь тоже не одна.
— Предлагаю отметить это знаменательное событие. Фрония передала тебе своего фирменного пирога, Саймон — мешочек орехов, а старикашка — предложение занять пост главного мага города.
Рассмеявшись, я приобняла подругу за плечи, увлекая ее в сторону ближайшей таверны.
Все столики были заняты, но в этом месте я часто столовалась во
— За тебя, — подняла бокал с настойкой из черноплодной рябины подруга. — За твой успех.
Мы выпили, и еще, и еще, и пили до тех пор, пока в голове не появилась звенящая пустота.
— Кстати, — Руби вытащила из внутреннего кармана плаща сложенный пополам лист с печатью аптеки и передала его мне. — Оливер очень переживал, что не успел сказать тебе лично.
Я взяла послание, удивленно взирая на первую строчку: «Завещание. Я, господин Оливер Браун находясь в трезвом уме и памяти завещаю свою аптеку, приобретенную мной лично на собственные деньги, магине Афелии Ройс, дабы она распоряжалась этой недвижимостью по собственному усмотрению…».
— Руби, что это? — я повертела завещанием перед подругой.
— Он не успел передать тебе это лично. Практически сразу после твоего отъезда, он передал это завещание Фронии, а та, в свою очередь мне. Той же ночью он скончался.
Хмель выветрился из головы, а глаза защипало от слез.
— Не надо слез, — попросила она, — Радуйся!
— Почему я должна радоваться? Умер хороший человек. Мне бы хотелось оплакать его, а не устраивать пляски на костях.
— Знаешь, ваше, человеческое, отношение к покойникам нас, детей леса, коробит. Вы воспринимаете смерть, как боль для близких, родных, но почему-то никто не задумывается о самом покойном. Смерть господина Оливера — не нелепая ошибка, он страдал. Болезнь изуродовала его тело, он не мог передвигать или перемещаться дальше собственного дома, а теперь он свободен. Мы, друиды и дриады, верим в жизнь. Вы сжигаете своих родных в магическом огне, распыляя прах над землей, а мы возвращаем то, что дал нам лес, веря в то, что лес о них позаботится.
Мы некоторое время сидели в тишине, раздумывая каждый о своем. Я думала о добром лекаре, спасшем оборотня, но потерявшего магию, добром аптекаре поддерживающем меня и о хорошем друге моей бабушки. Я так и не узнала, от чего она умерла!
Да, Оливер не хотел бы чтобы я горевала по нему. Его аптека, его детище — вот что станет хорошим способом выразить ему почтение.
А утром я ушла на ритуал, оставив Руби досыпать на соседней кровати.
Лорд-ректор уже ждал меня на входе, смешно раскачиваясь с пятки на носок.
— Госпожа Ройс, вы пунктуальны. — Чуть прищурившись, он посмотрел на утренние сумерки, когда ночь неохотно отдавала бразды правления светилу. — Многие со вчерашнего вечера штурмуют ворота, а вы пришли минута в минуту. Неужели совсем не страшно?
— А чего страшиться? — пожав плечами уточнила я. — Либо получится, либо нет. Либо изменится потенциал, либо нет. Жизнью и магией я не рискую, а вот поспать подольше — это святое.
— Богохульница, — с улыбкой произнес маг. — Афелия, вы знаете, мы вчера весь оставшийся день с членами комиссии ломали головы, что послужило толчком к созданию такого необычного зелья?