Однажды в Марчелике 2
Шрифт:
— Но как же… Вы же… — лекарь ошарашенно пытался уместить в своей голове факт того, что человек кашляет кровью и при этом собирается куда-то идти. — Но…
— Всё нормально, д… метен! — успокоил его Дан, вытерев губы тыльной стороной ладони. — Это остатки…
— Лёгкого остатки, что ли? — жалобно уточнил лекарь, которому едва удалось взять себя в руки. Оживших мертвецов в своей практике он ещё не видел, а настолько бодрых и разговорчивых — уж тем более.
— Ха!.. Кхе!.. Кхе… — Дан снова закашлялся и не сразу ответил. — Остатки ранения!..
— Да
— Пелла? С ней всё в порядке? — Дан, наконец, вспомнил обстоятельства, при которых попал в лекарню, и это был первый вопрос, который он задал по текущим делам.
— Жива-здорова! — ответил Иоганн. — И, кстати, добила того придурка, который тебя продырявил.
— Молодец!.. А фотографический аппарат? У меня с собой был… — вспомнил Дан.
— Да всё в порядке с ним! — ответил ему друг. — Давай-ка оденем тебя, револьвер в кобуру — и поедем к нам. Там уже все ждут!..
— А как же?.. А?.. — лекарь снова растерялся.
Да что там, ему даже обидно стало от того, что Дан встал с постели и собирается куда-то идти — вместо того, чтобы честно помирать на кровати, как все нормальные тяжелораненые. Лекарь просто и сам был уверен, что не выкарабкается метен Старган, и всем заинтересованным заранее сообщил. И ладно бы выздоровление заняло бы три-четыре месяца, так нет — два дня!.. Всего два дня!..
Радовало лекаря только то, что движение Дану ещё давалось с большим трудом. А руку касадор положил в перевязь из платка, чтобы не тревожить. В остальном безнадёжно мёртвый пациент собирался покинуть лекарню на своих двоих. Оказавшись у него за спиной, лекарь снова раздражённо перекрестился, изо всех сил коря себя за те мысли, что его, старого грешника, одолевали…
Ведь он-то стремился спасать жизни! И должен бы радоваться спасению пациента! Более того, ликовать, что ещё одного вырвал из рук костлявой!.. Однако он сам принял так мало участия в чудесном излечении, что теперь только корил себя и невольно злился.
Выписка прошла быстро. Лечение Дана оплатил город, а вещи отдали все и сразу. И потому через десять минут Иоганн и Дан оказались на улице, где их ждала двухколёсная телега и волл.
— Ох жеж мать… Дерьмо… — пробормотал Дан, представляя, как ему сейчас весело будет ехать по местным ухабам без рессор.
— Ну прости, дружище! — пожал плечами Иоганн, верно расценив переживания главы номада. — Буду ехать очень аккуратно.
Все друзья Дана знали об этой его способности быстро прочухаться после тяжелейшего ранения. А потом долго и нудно страдать. Более того, все точно знали, что скоро он всё равно свалится — долечиваться во сне. И все, включая Иоганна, понимали, что Дану в этот момент плохо и больно.
Если бы пооткровенничать решил сам Дан, то он, конечно, объяснил бы, что встаёт на ноги исключительно на лекарствах — которые ему щедро вкалывает медицинский модуль, нещадно сжирая
Но Дан Старган, конечно же, откровенничать не стал.
— От мэра были люди? — спросил он, осторожно забираясь на телегу.
— Да, — подтвердил Иоганн. — Просили держать их в курсе. Ну и заряды для пушки привезли…
— Надо передать им, что через пять дней я прочухаюсь… — решил Дан. — А на шестой отправимся к Каменной Собаке.
— Ага, — понятливо кивнул Иоганн.
— Есть Пыль Эрфы? — уточнил Дан у друга.
Иоганн покосился на него с подозрением.
— А перечную не заработаешь? — уточнил он.
— Нет! Давай сюда! — Дан протянул здоровую руку и, получив пузырёк, опрокинул его в себя залпом. — Ещё не узнали, где найти дельтианцев, которые на нас напали?
— Пока нет, но узнаем! — заверил его Иоганн.
— Раньше поправлюсь — раньше навестим уродов… — и Дан благодушно улыбнулся, предвкушая сладкую месть.
Окрестности Кастиелло де Романо, старая ферма Вокмана, Марчелика. 15 мая 1936 года М.Х.
Солнце закатывалось за горизонт. Николас с тоской смотрел, как его последние лучи светят в щель сарая, где старый фермер с сыновьями когда-то хранил инструменты. Гордый старик был — долгие годы отказывался от защиты со стороны города. Говорил, что будет всегда оборонять своё хозяйство сам. В этом ему помогали многочисленные сыновья и внуки. И, надо сказать, у старого Вокмана, пока речь шла о зверях и аборигенах, неплохо получалось…
Пока однажды не пришли люди. Как-то утром соседи обнаружили на старой ферме трупы большого семейства Вокманов. Убили всех. Безжалостно, расчётливо и жестоко…
Будучи его соседом, Николас всегда посмеивался над упрямством Вокмана, пока тот был жив. И гордился тем, что его семья исправно платила городу за защиту. Но всё закончилось неделю назад. Именно тогда со стороны бывшей фермы Вокманов пришли какие-то касадоры… Они перебили всех, кроме самого Николаса, Франца и уехавшего на охоту Феликса.
Николас не знал, что в итоге случилось с его братом Феликсом. Уже не застал его возвращение. А вот Франца, дядю Николаса, касадоры убили на следующий день. За то, что тот даже под пытками отказался продать свою ферму.
Вообще, конечно, история была мутная и странная… Ещё за несколько дней до нападения к ним на ферму заявилась группа касадоров и потребовала продать хозяйство — причём за смешные деньги.
Франц, само собой, отказался и показал наглецам на дверь. Касадоры принялись угрожать, но вынуждены были уйти ни с чем. Дядя Николаса всё хотел доехать до города, чтобы сообщить о случившемся страже — да всё было как-то не с руки… Начало мая — последние дни посевной. Надо было работать. Много работать.