Однажды в Марчелике
Шрифт:
Судьба была не слишком романтичной, а местами и вовсе скучной. Но всё чаще Пелла думала, что, возможно, будущее не нравится ей лишь потому, что в её сердце маловато смирения…
– Зря вы приехали в Марчелику, мешо! – заметил Руан, будто прочитав её мысли.
– Наверно, и в самом деле зря…
Пелла вынуждена была согласиться с этим утверждением. И только когда рядом раздался глухой удар, а Крист резко осел в траву, она вдруг поняла, что Руан имеет в виду что-то другое…
– Что это значит? – девушка обернулась, но единственным, кто мог оглушить её
А тот просто развёл руками и достал револьвер, направив на неё.
– Действуй, Руан! – кивнул он касадору.
– Ваш дед, мешо, был отморозком и ублюдком! – сказал тот, когда Пелла перевела на него взгляд. – Я мог бы часами рассказывать, как этот сучий потрох поганил жизнь многим хорошим людям!.. Но не буду… Когда он подыхал, истекая кровью, я пообещал, что если будет на то воля всевышнего – я на его могилу отправлю и всех его отродьев. Снимайте штаны, мешо! Пожалуй, старику будет приятно, если вам на его могиле тоже будет приятно…
– Вы не посмеете! – девушка сделала ещё шаг назад. – Оставьте меня! Рив!
– Не двигайтесь, мешо, иначе я, пожалуй, прострелю вам ногу! – заметил рив. – Руан, тебя же не смущают такие мелочи?
– Нет, что ты! – касадор чуть расслабленной походкой двинулся к Пелле.
А девушка в ужасе поняла, что сейчас она лишится невинности. Если, конечно же, что-нибудь срочно не предпримет. О том, что её собираются убить – она вообще не думала. Шок от происходящего заставлял её беспокоиться о чём угодно, кроме главного. Того прискорбного факта, что на кладбище её вели лишь для того, чтобы убить и закопать.
Как правило, люди не могут смириться со своей скорой гибелью, ведь мозг человека не верит в сам факт смерти. Признаёт, но не верит – все ведь хотят жить вечно!.. Именно поэтому Пелла больше думала о том, что её собираются снасильничать, а не убить. И приняла она самое верное в такой ситуации решение – весьма неожиданное как для рива, так и для Руана. Двинула ногой в промежность приближающемуся мужчине и истошно завизжала.
Удар вышел славный! И самое главное – Руану сразу стало не до любовных утех, потому что тот орган, что за них отвечает, сейчас заставлял его только страдать…
– Замолчи! – потребовал рив от Пеллы. – Замолчи, дура!
Но Пелла не могла замолчать – ей было страшно. А когда женщинам страшно – они визжат. Это все знают. И тогда рив применило безотказное средство: шагнул вперёд и двинул кулаком Пелле в лицо. От удара девушка не удержалась на ногах и упала на землю, хватаясь за ушибленную скулу и громко рыдая.
Когда она подняла голову, то увидела стоящего над ней Руана, который вытащил револьвер и целился в неё.
– Мелкая сука! Ничуть не лучше Гро! – прорычал он. – Какое же наслаждение было всадить ему пулю в потроха! Какое же было счастье видеть, как он… Это я убил Гро, заносчивая сука! И я вышибу мозги тебе!
Большим пальцем касадор взвёл курок, указательным надавил на спусковой крючок – и раздался выстрел…
Глава 1
Центральные
– Нет! У меня нет этих денег! – исходил на сопли фермер, прикрывая руками разбитое лицо.
Дан решил, что раз тому жалко лицо, то можно пройтись и по другим частям тела. Поэтому от души влепил по рёбрам.
– Не надо меня бить! – расстроился побитый жизнью и Даном фермер.
– Не надо обманывать нас, Хоппер! – заметил Старик, с лёгким презрением взирая на должника. – Мы знаем, что ты продал свой урожай, на который занял денег. Так не пора ли вернуть долг?
– У меня нет денег! – снова тоскливо затянул тот.
– Слушай ты, чирей на сраке! – не выдержал Дан. – Услышу это ещё раз – сломаю тебе что-нибудь, понял меня? Так сломаю, что ты, говна кусок, замотаешься лекарям платить, чтобы вылечить! Где ты, гниль, спрятал деньги?
Старик осуждающе посмотрел на Дана: подобные угрозы выглядели явным перебором. Правила игры были составлены так, что откровенное членовредительство ни в коем случае не приветствовалось.
Долг надо было именно выбить. А пытать и угрожать нанести серьёзные увечья… Не такую уж большую сумму должен был бедный Хоппер ростовщику. Хотя, конечно, жадный фермер своим упрямством напросился…
Впрочем, он и сам понял, что немножко перегнул палку – и пора бы хоть с чем-нибудь расстаться. Было видно, как фермер задумался, какой из тайников выдать касадорам, но никак не мог вспомнить своей отбитой головой, где меньше всего денег спрятал. Урожай он и в самом деле получил отличный, сбыл с немалым приработком… Но это когда берёшь деньги – они чужие. А когда отдаёшь – они свои, кровные… А кто же отдаёт кровное-то?
Дану надоело ждать, и он снова занёс кулак, но фермер поднял палец, призывая его остановиться, и обречённо выдал:
– Под ножкой кровати… Забирайте, кровопийцы…
Старик хлопнул Дана по плечу, и они направились к домику забирать долг.
Дан и Старик… Вот уже одиннадцать лет эта парочка была неразлучна. Все в номаде знали, что там, где Старик – там Дан. А там, где Дан – там Старик.
Они впервые появились вместе одиннадцать лет назад. Старик, уже тогда старый и известный касадор, прогремевший по всей центральной Марчелике, привёл девятилетнего мальчика по имени Дан в номад своего давнего приятеля, Рональда Айвери. И с тех пор эти двое путешествовали с номадом, зарабатывали деньги и просто наслаждались жизнью.
Дан вырос, возмужал – и, как считали многие члены номада, стал молчаливым отморозком. Он с детства предпочитал не спорить, а бить, не договариваться, а бить. А когда у него появился револьвер, то начал ещё и стрелять…
Впрочем, несмотря на сложный характер, Дан был верным другом и хорошим касадором, снискавшим уважение среди членов номада. Но отморозком его всё равно считали. Обнаружить на его лице улыбку было либо огромной удачей – если кто-то рассказал весёлую историю… Либо большой неудачей – если никто не травил рядом никаких баек.