Однажды в Марчелике
Шрифт:
К чести Мигеля надо сказать, что он всё-таки сдержался. В то время как остальные слушатели, уже не скрываясь, ржали в голос.
– А почему я с ней болтал, а не это самое?.. – напрягшись, поинтересовался Дан.
– Да кто тебя знает?! Ты был так пьян, что вообще мог танцевать начать! – выпалил Мигель и, наконец, тоже позволил себе рассмеяться.
– Подожди-подожди, а что потом-то было? – не удержался Дан от вопроса.
Мигель взял себя в руки всего через минуту. Редкой выдержки человек, да… И, наконец, рассказал всё
– Сначала он, значит, полез на стол! – пояснил Мигель. – Сказал, что станцует нам «вселенски зажигательный танец», и все мы увидим его скрытые таланты. К счастью, он со стола свалился, и посетители борделя оказались спасены от того, чтобы мыть глаза с мылом. Потом, значит, наш Дан хватает первую попавшуюся девушку… И говорит ей очень-очень вежливо, что ему немедленно надо с ней кое-что обсудить!..
– А девочка – молодец, ему и отвечает, – вступил Иоганн. – Мол, вы, метен, платите и делайте всё, что вашей и моей душе угодно!
– Фу! Надеюсь, кто-нибудь сказал ей, что душа тут ни при чём?! – возмутилась Луиза.
– Нет, тётушка Луиза, – ответил Мигель. – Ведь угодно было как раз душе: поболтать! В общем, дальше было так… За два часа Дан умудрился напоить девушку до такого состояния, что она от его болтовни просто-напросто уснула. И вот мы видим, как дверь распахивается, и на пороге появляется наш предводитель с девкой на плече. Та висит кулём…
– Сначала все подумали, что он её до смерти того-этого… – сочувственно вставил Иоганн.
– А если не до смерти, то точно до бессознательности! – подтвердил Мигель. – Мадам бежит за нашатырным спиртом, а в это время Дан гордо проходит к выходу и уведомляет всех и вся, что они с красавицей подышат свежим воздухом.
– Воздухом наш Дан дышит, как оказалось, исключительно в седле… – добавил Иоганн.
– Точно, а мы-то все пьяные! И не понимаем, что там вообще происходит!.. – кивнул Мигель. – Уже и мадам вернулась, а они всё свежим воздухом дышат. Ну пошли мы на улицу… И что видим?
– Дана? – уточнил Себастьян.
– Нет, его отсутствие! – Мигель до того распалился, рассказывая о событиях прошлой ночи, что даже кулаком себе по колену изо всех сил стукнул. – Дан, оказывается, сел на волла, кинул девчонку через седло и с ветром полетел сюда! Мадам в слёзы и к риву, а мы в сёдла!..
– Мадам и рив – тоже в сёдла! – подтвердил Иоганн.
– Нагнали его. А девушка-то уже очнулась. И ка-те-го-ри-чес-ки требует её отпустить! – кивнул Мигель. – А Дан возражает: мол, как же я отпущу-то?! Ствол-то ещё не чищен!.. Мадам ему кричит: «Парень, остановись! Верни девушку, и я тебя прощу!». Рив орёт, как будто его подстрелили, и требует прекратить хулиганства. Местный фермер, мимо фермы которого мы скакали, тоже во всю глотку орёт – и требует перестать орать и ругаться, потому что ему все спать мешают!..
– И? – нетерпеливо уточнил Вульф.
– И тут Дан уснул, – ответил Иоганн. – Все мы
– Похрапел-похрапел – и брык с волла на землю! Ну это… Мы его подняли, уложили на волла, как до того он сам девушку укладывал. И назад… – закончил рассказ Мигель. – В борделе все в хохот: мол, кто ещё кого похитить хотел. Мадам в ярости слюной брызжет. Рив, короче, к нам подошёл перед отъездом и посоветовал больше в Рио Азул не соваться. Год, два… А лучше, говорит, ещё лет пять.
После этого рассказа Дан понял, что перебрал он не просто сильно, а очень сильно. А потому, сославшись на обстоятельства непреодолимой силы, под дружный хохот удалился сначала в кусты, а потом – в свой фургон.
С лагеря они в тот день так и не снялись. И только на следующее утро вадсомад продолжил путь на юго-запад к славному городу Парке…
Неизвестно где и непонятно с кем, но, вероятно, всё ещё Марчелика. 17 мая 1935 года М.Х.
Старик очнулся рывком. Вот он ещё болтался в пучинах боли, и вот – будто отрезало. Ни боли, ни тяжести. Он просто висел и наслаждался этим донельзя странным состоянием, пока вдруг не понял, что прямо у входа в подвал кто-то разговаривает.
– Да, только с пулей в спине… – говорил взволнованный голос.
– И что там случилось? – второй голос Старик раньше слышал, но кому он принадлежит, ещё ни разу не видел.
– Так он и рассказал, – взволнованный голос стал ещё более взволнованным. – Нагрянула эта молодь из номада. Как выжили, как выследили – не знают. Организовали засаду и перестреляли почти всех наших. В общем, Айвери мы потеряли. Там теперь либо приёмный щенок вот этого… Либо вообще непонятно что!..
– Пошлите людей. Пускай узнают, на это сборище своё номад приехал или нет. Понял? – а вот этот голос Старик узнал, потому что именно им ему задавали вопросы.
– Что с этим? Никак не отвечает? – спросили за дверью.
– Уже сдался. Сегодня додавлю его, и запоёт.
– Не переусердствуйте только, метен!..
За дверью раздались шаги, и говорившие начали удаляться. А Старик вспомнил, что и в самом деле уже почти готов был отвечать. Сегодня, когда его пытали в очередной раз. Но не успел ничего сказать – крепко-накрепко сознание потерял…
Судя по тому, что с его седых волос до сих пор капала вода, привести его в чувство похитителям не удалось. Что и неудивительно – ведь годы-то своё берут, как ни молодись…
Зато сейчас Старику стало вдруг как-то спокойно на душе. Дан был жив и, похоже, даже подпортил планы его похитителям.
С плеч Старика как будто гора упала. Годы обучения всё-таки позволили мальчишке вырасти в касадора…
И не просто в касадора, в очень умелого касадора.
И теперь ему предстояло отправиться в самостоятельное плавание.