Однажды в Париже
Шрифт:
При виде хозяйки пожилая экономка встрепенулась, уронила на пол рукоделие, быстро и внимательно окинула взглядом графиню — все ли с ней в порядке, не обидел ли кто, здорова ли?
— Все хорошо, Уильямс, — расслабленно потрепала ее по руке Люси, — ложись спать. Завтра у нас много дел. Утром придет с визитом молодой человек, его фамилия — де Голль. Скажи Джону: как появится, пусть сразу ведет ко мне.
Джон, лакей, которого лорд Карлайл оставил супруге, бывал с хозяевами во Франции, научился сносно объясняться по-французски и был приставлен к входной двери, чтобы расспрашивать визитеров и докладывать о них.
— Хорошо, миледи…
— На завтрак
— Слушаюсь, миледи…
— Да, не забудь отгладить мое шафрановое платье с накидкой!
— Будет сделано, миледи…
— И вот что… Я знаю, Джон привез с собой бочонок шотландского виски. Скажи, пусть нальет мне стаканчик. Молчи! Мне это сейчас очень нужно…
У Люси действительно выдался непростой денек. Сначала она набралась страха, когда вдруг явился господин де Кавуа и без объяснений повез в Пале-Кардиналь. Это могло означать что угодно — и приглашение в гости, и прелюдию к аресту. Если последнее, то закончиться могло очень плохо. Люси опасалась, что ее начнут расспрашивать о сложных отношениях короля Карла с парламентом и о шотландских делах. А в таком случае могло невзначай всплыть имя сэра Элфинстоуна! После знаменательной ночной встречи он приходил еще два раза, чтобы объяснить своей новой шпионке нынешнюю расстановку сил при французском дворе и основательней подготовить графиню к исполнению поручения. Конечно, случись допрос, врать его преосвященству Люси бы не решилась, но запросто могла случайно сказать такое, что хитроумный кардинал догадался бы, для чего леди Карлайл прибыла в Париж… Слава богу, страхи не оправдались. Встреча со всесильным первым министром Франции завершилась совершенно по-другому, и весьма недурственно, но нервы!..
Виски сделал свое дело. Всего стакана Люси даже не осилила, но наконец успокоилась и легла спать.
Она не учла одного: утро светской дамы и утро конного гвардейца — не одно и то же!
Анри привык вставать рано. Он совсем недавно был назначен лейтенантом и старался досконально исполнять свалившиеся на голову новые обязанности. В частности, каждое утро заходил на конюшню, чтобы лично присмотреть, как кормят и чистят гвардейских лошадей. Хотя знал, что имеет полное право препоручить сие непривлекательное занятие любому из трех сержантов роты.
Вот и сегодня, убедившись, что все в порядке, Анри пришел к капитану Ожье де Кавуа, начальнику гвардии кардинала, узнать, понадобится ли днем его высокопреосвященству конное сопровождение. Де Кавуа заверил исполнительного помощника, что как раз сегодня его услуги не понадобятся, и велел немедленно отправляться на улицу Сен-Дени, к некой леди Карлайл, которая даст лейтенанту дальнейшие указания. О дальнейшей же службе де Голлю вовсе не стоит беспокоиться, потому как на сей предмет получены особые распоряжения его преосвященства.
— Поосторожнее с этой дамой, лейтенант, — по-свойски предупредил де Кавуа. — Любит вертеть хвостом. Была любовницей самого герцога Бэкингема и до сих пор об этом счастье, кажется, забыть не может. А милорд, между нами говоря, ни господам, ни дамам в нежности не отказывал, и список побед у него подлиннее, чем дорога от Парижа до Лондона. Да и лет красавице немало. Сейчас, при утреннем свете, вы сразу ее возраст разглядите.
— Благодарю, господин капитан, — ответил Анри. — К счастью, мое сердце нынче не свободно, так что постараюсь держать эту коварную даму на приличном расстоянии.
— Самое разумное решение, де Голль… — улыбнулся де Кавуа и обернулся
— Из канцелярии его преосвященства принесли, — почтительно доложил слуга, протягивая толстый пакет.
Де Кавуа вскрыл депешу, и у него глаза на лоб полезли.
— Из канцелярии, говоришь?!. «Кудрявый ветерок, покинув берег Сены, о вашей красоте поведал мне в тиши, с тех пор моей души страданья неизменны, поскольку я влюблен, а вы так хороши!..» — гробовым голосом прочитал он, медленно наливаясь краской. — Они что там, с ума посходили?!
Бешено вращая глазами, капитан швырнул вынутые из пакета бумажки на стол. Они разлетелись, одна упала на пол возле ног Анри, и он поднял листок.
— Это, оказывается, для меня… — растерянно сказал де Голль. — А послали вам, господин капитан, чтобы вы успели передать это мне.
— Вам-то мадригалы для чего? — остывая, мрачно поинтересовался де Кавуа.
— Понятия не имею. Но его преосвященство, конечно, знает.
— Ну так забирайте! Ишь, «кудрявый ветерок»… Де Голль, а вы в таком вот виде собрались идти к даме?
— Да, мой капитан.
— Это никуда не годится! Вам надо завить волосы. Черт знает что! Весь Париж будет смеяться: офицеры его преосвященства ходят, как нормандские крестьяне, с прямыми волосами!
Анри вздохнул — очень уж он не любил возню со щипцами.
— Это деловой утренний визит, — сказал он. — И даме будет совершенно безразлично, какая у меня прическа. — И поспешно ретировался, пока де Кавуа не придумал еще каких-нибудь способов облагородить его внешность.
Леди Карлайл после шотландского виски спала младенческим сном. Верный Джон и миссис Уильямс не знали, как быть. Госпожа сама велела сразу впустить к ней молодого человека, но разбудить хозяйку поутру им долго не удавалось. Когда же она проснулась, разом прибавилось хлопот, потому что миледи тут же пожаловалась на тошноту и головную боль, к ним прибавились жажда и спазмы в желудке. И пока слуги отважно боролись с господским похмельем, де Голль терпеливо ждал.
Сперва ему нашлось чем заняться. Он с раздражением вспоминал свой разговор с толстой и неопрятной теткой, которую обнаружил в кабачке «Шустрый кролик». Анри помчался туда сразу после разговора с отцом Жозефом. Как и следовало ожидать, толку он не добился. Тетка не говорила, а вопила. Если отбросить все нелестные эпитеты в адрес «невоспитанного господина», пришедшего смущать и уличать неизвестно в чем честную вдову, то, по уверению ушлой тетки, хозяин «Шустрого кролика» три дня как уехал в Орлеан по семейным делам, повар тогда же сломал ногу, а смазливая подавальщица Жанна тогда же сбежала с любовником в Англию. Из немногих членораздельных фраз, которые удалось разобрать лейтенанту, выходило, что заведение все эти три дня было закрыто, а сама вдова пришла, чтобы навести порядок перед приездом хозяина.
Нужно было расспросить еще жителей соседних домов, но де Голль потратил на крикливую тетку слишком много времени и к тому же спешил в Пале-Кардиналь. Ведь хотя отец Жозеф и обещал, что на время розыска лейтенант будет избавлен от своих служебных обязанностей, никакой официальной бумаги на сей счет он так и не получил…
И вот теперь Анри оказался на неудобном, шатком стуле в углу полутемной маленькой гостиной и с ужасом думал о том, что может просидеть там и два, и три часа, пока капризная англичанка соблаговолит выбраться из постели, причесаться, накраситься и зашнуроваться. А ведь это время можно было потратить с большей пользой!