Однажды в Париже
Шрифт:
— Конечно! — подыграл тот. — Дочь моя, ты окажешь великую услугу не только королю, но и его преосвященству, если ответишь на вопрос господина мушкетера. А ценные услуги всегда щедро вознаграждаются!
— Право же, вы искушаете меня, святой отец!.. — Щечки девицы запунцовели.
— Я всего лишь брат во Христе…
— Итак, милая, — д’Артаньян осторожно взял служанку за руку и вложил ей в ладошку тяжелую серебряную монету. — Вот тебе четвертачок [23] на новое платье…
23
Д’Артаньян
Ладошка крепко сжалась.
— Молодой человек по имени Поль живет на втором этаже, в восьмой комнате… Но его фамилии я не знаю.
— Замечательно! Мы сейчас поужинаем, а потом ты отведешь нас к нему.
— Нет, месье, я не могу!..
— Тебе не нужно новое платье?
— О, месье!.. Но его точно нет сегодня дома.
— Тем лучше!.. — Серебряная монетка поменьше первой тоже исчезла в розовой ладошке девицы. — Это тебе на кружева и ленты…
— Да продлит Господь ваши годы, месье!
Служанка упорхнула на кухню. Паскаль разлил вино по кружкам.
— Неплохо, господин мушкетер. Только больно уж щедро. Отцу Жозефу такие расходы могут не понравиться.
— Ничего. От пары монет казна его преосвященства не оскудеет…
Они не торопясь подкрепились пирогом с капустой и куриными потрошками, допили вино, и д’Артаньян сказал:
— Посиди-ка тут. Если что — свисти… или нет, лучше молись погромче, я услышу.
— Вы все-таки хотите подняться в комнату этого Доре?
— Думаю, это будет полезно. Вдруг найду что-нибудь?
— Вряд ли он станет держать здесь кота, — покачал головой Паскаль. — Глупо и опасно.
Вместо ответа Шарль встал, похлопал его по плечу и направился в кухню. Девица была там, делая вид, что чистит поддувало печи, и явно ждала щедрого господина. При его появлении она молча проскользнула на лестницу, призывно махнув рукой. Шарль, стараясь не греметь шпорами, почти на цыпочках, двинулся за ней.
К счастью, лестница оказалась не скрипучей. Минуту спустя они остановились перед низкой дверью. Д’Артаньян толкнул ее, но она была заперта. Он в недоумении посмотрел на девицу. Та интригующе улыбнулась и извлекла из-под фартука связку ключей.
Комната показалась Шарлю тесной и низкой. Чтобы не повредить шляпу о потолочную балку, он снял ее и положил на стол посреди комнаты. Кроме стола тут была узкая деревянная кровать, табурет и небольшой сундук в углу справа от маленького оконца. «Моя комнатенка по сравнению с этой — почти королевские покои, — подумал д’Артаньян. — Видать, не густо у кардинальского сыночка с деньгами!..»
Он медленно обошел комнату, освещенную неверным светом единственной свечи, которую предусмотрительно прихватила с кухни служанка. Собственно, разглядывать было нечего. На кровати валялся скомканный, драный и очень грязный плащ, под столом обнаружился стоптанный сапог, какие носят мастеровые и ремесленники предместий столицы, но почему-то — один?.. Сундук оказался не заперт, но и там почти ничего не было. Внимание Шарля привлек разве что большой дерюжный мешок, выделявшийся в ворохе каких-то уж вовсе несуразных тряпок и обрывков.
Гасконец вытащил мешок, приоткрыл его и тут же зажал горловину, невольно сморщившись. Из мешка буквально разило кошачьей мочой, вдобавок он весь был покрыт клочьями светло-серой шерсти. Сомнений тут быть не могло: именно в нем похититель, кто бы он
— Идемте, господин мушкетер, — жалобным шепотом напомнила о себе девица. Все это время она молча таращила глаза на действия д’Артаньяна и обеими руками держала толстую сальную свечку над головой, чтобы Шарлю было лучше видно. — Я боюсь: нас могут здесь застать!..
— Среди ночи?.. — Д’Артаньян брезгливым жестом кинул мешок обратно в сундук и захлопнул крышку. Потом подошел к служанке, взял ее двумя пальцами за дрожащий подбородок и крепко поцеловал в губы. Девица слабо пискнула и обмякла, закрыв глаза. Шарль едва успел подхватить падающую свечу. «Что же они тут такие нервные все? — весело подумал он, привлекая к себе девчонку за талию. — Сразу в обморок!..» Внимательно оглядел ее лицо, нежную шею, полуоткрывшуюся в широком вороте грудь: хороша! Но… в другой раз! Сейчас не до развлечений. Он легко дунул ей в лицо, еще раз. Густые ресницы затрепетали, девица открыла глаза, во взгляде, который она подарила гасконцу, смешалось все — страх, восхищение, призыв. Она слабо дернулась, и д’Артаньян тут же ее отпустил.
— Милая, как тебя зовут?
— Камилла, мой господин…
— Мы с тобой обязательно встретимся еще раз, Камилла, — заговорщицки пообещал он, — а сейчас быстренько уходим отсюда. Не ровен час, вернется постоялец…
Они вернулись в трапезную, где Паскаль в одиночестве приканчивал второй кувшин вина.
— Ты где его взял?!
Монах хихикнул и показал пальцем за спину мушкетера. Тот обернулся и увидел в дальнем углу зала ряд бочек на козлах.
— У этого Помпедула неплохой запасец! Любой трактир позавидует!
— Ну, вот что. Прекращай-ка наливаться — ты мне нужен трезвым и бодрым. Я сейчас отправлюсь по делам, а ты останешься и проследишь за нашим бастардом. Должен же он объявиться у себя в каморке?
— А дальше что?
— Если появится до утра, немедленно пошлешь кого-нибудь за мной в кордегардию Лувра. А нет — я сам утром приду.
— Слушаюсь, мой капитан! — Паскаль состроил серьезную рожу, но в глазах его плясали бесенята.
— Камилла, забери у слуги Божьего кувшин и не давай ему пить до утра ничего, кроме воды.
Прогулка по ночному Парижу даже для смелого человека небезопасна. Арбалетный болт или пуля одинаково смертельны и для припозднившегося горожанина, и для мушкетера. Поэтому д’Артаньян шел быстро, стараясь держаться глубокой тени от домов и скрыв до глаз лицо краем плаща. Правая рука всю дорогу крепко сжимала эфес шпаги, так что под конец заныли затекшие пальцы.
Однако Бог на сей раз миловал своего грешного сына, и Шарль благополучно добрался до дома господина Буонасье. Он растолкал сладко сопевшего Планше и велел быстро приготовить ему форменные сапоги, колет и плащ, зарядить пистолеты и оседлать лошадь. Пьер, отчаянно зевая и костеря на чем свет стоит пистолеты и коня, принялся за работу. Д’Артаньян же в это время спустился на кухню и опустошил горшок с просяной кашей со шкварками, которую так вкусно готовила кухарка галантерейщика. Бросив на дно горшка денье, Шарль вернулся к себе, дал подзатыльник клевавшему носом над пистолетами Планше и принялся чистить клинок шпаги. Ему сегодня здорово пришлось потрудиться, и, если не оттереть его вовремя от следов крови, лезвие быстро начнет ржаветь.