Однажды в Париже
Шрифт:
Люси сразу догадалась, о ком идет речь, и решила поиграть в сочувствие.
— Вы давно ее любите, мой друг?
— Давно?.. С первого дня, как только ее увидел у Мортмаров!.. Но она — придворная дама! Ей все равно, живу я на белом свете или меня нет.
— Но… вы же объяснились с ней?
— Я хотел объясниться. Я не успел…
Люси вспомнила: тогда, в гостиной Нинон, фрейлина королевы как-то нехорошо на нее посмотрела. И графине все стало ясно.
Катрин де Бордо согласилась выйти за герцога, чтобы по-своему отомстить Анри. За что — догадаться нетрудно. Леди Карлайл была слишком
Но объяснять это де Голлю англичанка, конечно, не стала. И учить его правилам объяснения с любимой женщиной — тоже. Если этот рослый красавец, усвоив урок, просто-напросто подойдет к своей избраннице и без всяких предисловий скажет: «Я вас люблю», то что же достанется учительнице, кроме приглашения на свадьбу?
— Я придумаю, как вас помирить, — со вздохом сказала Люси, вставая. — Вряд ли ваша дама сердца сбежит из Лувра, чтобы обвенчаться в первой попавшейся церквушке. Такие свадьбы готовятся долго, и время у нас есть. Я помирю вас, вот увидите! Ну, благодарите! Целуйте ручку!
Анри тоже встал.
— Вы удивительная женщина, мадам, — искренне произнес он.
— Я ваш друг, — скромно напомнила Люси.
Де Голль поцеловал руку англичанке, а она поцеловала его в щеку.
— Как бы я хотела иметь такого брата! — прошептала графиня. — Объятия любовника — вещь ненадежная… — Тут Люси невольно вспомнила Бэкингема. — …а когда обнимает брат, наверное, чувствуешь себя как в раю!
Анри сам не понял, каким образом его руки стали самостоятельными и обхватили Люси.
А у нее хватило ума не торопить события.
Когда Анри ушел, довольная графиня тихо рассмеялась. Все складывалось удачно. Такой замечательный крепыш в постели и тайное поручение кардинала — все вместе!
Если бы не загадочные мужчины, что крутились возле ее дома, было бы совсем великолепно…
Глава десятая, в которой д’Артаньян догадывается, где искать бастарда кардинала, а Паскаля спасает прекрасная незнакомка
Доходный дом на улице Святой Катарины принадлежал, как еще десяток таких же, некоему Эфраиму Помпедулу, толстому, горбоносому и черноглазому купцу из Марселя. Он объявился в Париже лет десять назад, тогда еще худой, бледный и готовый вцепиться в глотку любому, кто посмел бы назвать его голодранцем. Какое-то время Эфраим околачивался в трущобах Большого рынка, потом был пойман на мошенничестве самими же местными пройдохами, изрядно бит и брошен подыхать под мостом Менял. Там-то его и подобрал Жоффрей Дюмон, старьевщик и точильщик из квартала Сен-Мишель. Дюмон выходил парня и пристроил в разносчики к своему куму-пекарю. Год спустя на Пасху Эфраим удачно попался на глаза одной молодой вдовушке, некой маркизе де Пуассон. И вскоре перебрался к ней в дом. А еще через год — купил свой первый особняк, превратив его в доходный дом…
Д’Артаньян и Паскаль добрались до улицы Святой Катарины уже в полной темноте. Шарль даже подумывал,
Но когда мушкетер и монах отыскали нужный дом, двери его оказались заперты, фонарь над крыльцом едва теплился, а на грифельной доске слева от входа было криво намалевано: «Мест нет».
— И что будем делать? — Д’Артаньян в замешательстве покрутил ус. — Не вышибать же дверь?
— Ну зачем же сразу — вышибать, месье? — покачал головой Паскаль и хитро подмигнул. — Они сейчас сами откроют…
Он подошел к низкому окошку справа от двери и трижды стукнул в него. Через минуту ставень приоткрылся на ладонь и в неверном прыгающем отсвете свечи в щели показалась заспанная физиономия.
— Кого там несет на ночь глядя?
— Во имя Господа, — странно и четко произнес Паскаль.
Шарль услышал за окном сдавленный ох, и сейчас же прозвучал не менее странный ответ:
— Именем Его!..
Потом за дверью завозились, и наконец она открылась. В проеме показался всклокоченный человек со свечой в руке. Увидев мушкетера, он шарахнулся было назад, но тут заметил рядом тощую фигуру монаха и вдруг резко согнулся в глубоком поклоне. Затем быстро отступил внутрь.
— Проходите, проходите, милостивые господа, — забормотал слуга, — за мной, прошу вас… вот сюда, в трапезную…
Он прошмыгнул вперед, ловко зажег большой канделябр над длинным столом.
— Не желают ли господа отужинать?
— Желают, желают! — сделал грозное лицо д’Артаньян, усаживаясь за стол. Когда слуга исчез, он в упор посмотрел на капуцина. — Ну-ка, сознавайся, что еще за пароль ты назвал этому разбойнику?
— Господь с вами, месье! — обиделся Паскаль. — Какой же он разбойник?! Это управляющий господина Помпедула, Якоб Шварц…
— Ты мне зубы не заговаривай! Что означает твой пароль «во имя Господа»?
Монах заерзал на скамье, отвел глаза, потом вздохнул:
— Ничего особенного, месье… Просто условная фраза для… людей на службе его преосвященства…
— Врешь!
— Ей-богу, чистая правда!.. Можете сами у отца Жозефа спросить.
— И спрошу!..
Разговор прервался появлением в трапезной миловидной служанки с припухшими, видимо ото сна, глазами. Она приветливо улыбнулась гостям, сделала книксен и выставила на стол блюдо с пирогом и кувшин.
— Все уже остыло, месье… И печь погасили…
— Ничего, дочь моя. Нам не привыкать! — бодро отмахнулся Паскаль и перекрестил девицу.
— А скажи-ка, милая, — вкрадчиво заговорил с ней д’Артаньян, — у вас тут, случайно, не проживает некий Поль Доре?
— Хозяин строго запрещает нам рассказывать о своих постояльцах, милостивый господин, — потупилась служанка.
— Думаю, этот запрет не касается людей, состоящих на службе его величества.
— Я боюсь за свое место, месье… Если хозяин узнает…
— Не узнает. Мы ведь никому не скажем, друг мой Паскаль? — Шарль незаметно подмигнул монаху.