Однажды в Вестеросе

faisca

— А в чём же тогда? – Роберт терпеливо ожидал ответа, скрестив руки на широкой груди.

Лианна опустилась на скамью у стены. Она больше не могла бороться со слабостью в ногах, и ей необходимо было присесть. Баратеон же не шелохнулся.

— Помнишь, — наконец произнесла девушка, – наш разговор в богороще однажды? Я носилась там с Беном, а ты пришёл с Недом, я не помню, где вы до этого были. Бен тогда ещё с дерева упал, а Эддард…

— Я помню, — нетерпеливо оборвал её Роберт. – И что с того?

— Мы с тобой тогда ведь говорили об этом. О том,

что будет после свадьбы. Ты клялся мне, что ничего не изменится и после неё. Что ты будешь любить меня такой, какая есть, позволишь заниматься всем, чем я пожелаю. А теперь… чем ближе этот день, тем теснее меня пытаются впихнуть в какие-то рамки, меня заставляют делать неугодные мне вещи, наряжаться, улыбаться. Ты же знаешь, мне это чуждо.

— А при чём тут Харренхолл? – спросил Баратеон, никак не прокомментировав Лианнино излияние души.

— Всё это началось с Харренхолла. Всё стало меняться. Хотя ты обещал мне, что всё будет как прежде. Уже там мне нельзя было делать ничего, что могло бы бросить тень на наше имя. Я много времени проводила на крепостной стене. Оттуда открывался отличный вид на Харренхолльские окрестности. И на замковый двор, — Лианна вздохнула. – Ты видел, сколько лордов и леди съехалось на тот турнир? Вам с Эддардом было чем заняться, а я была предоставлена сама себе. Я тебя ни в чём не виню, конечно же, — воскликнула девушка, увидев, как Роберт начал хмуриться. – Ты же знаешь, я люблю быть одна. Но только в Харренхолле я наблюдала за этим лордами и леди. И испугалась.

— Чего ты испугалась? Скопления людей? – Баратеон фыркнул.

Было видно, что его Лианнин рассказ пока что не сильно удовлетворил.

— Нет, — покачала головой девушка. – Конечно же, нет. Ты обращал внимание на то, как много из старых лордов позволяют себе хватать служанок за… — Лианна сделала паузу, зная, что Роберт должен её понять. – Вообще хватать служанок. Они этого разве что в чертоге не делали. И то, только потому, что там был Король и принц, а вовсе не из-за того, что их резко начинали волновать чувства их жён.

— Лианна, — Роберт хмуро посмотрел на невесту, — к чему эти истории?

— К тому, что, судя по кислым минам этих лордов и леди, брак – это самое плохое, что случалось в их жизнях. Я знаю, что ты любишь меня, но я…

— Не любишь меня? – закончил за неё Баратеон.

— Не в этом даже дело, — покачала головой Лианна. – Я не хочу прожить остаток жизни и смотреть, как мой муж будет лапать служанок. Несчастная, как все жёны Семи Королевств, и ненавидеть его, собственного мужа.

— Что ты вообще несёшь, Лианна? Хочешь сказать, что это тебя беспокоит? И это изменило твоё отношение ко мне? То, что старые пердуны хватают девиц за задницы при жёнах? Ты издеваешься надо мной?

— Подожди, — взмолилась Лианна, коли уж Роберт решил выяснить всё, она, во что бы то ни стало, хотела донести до него свою мысль. – Дай мне объяснить. Мне сложно подобрать слова.

— Да неужели? Уж ты-то обычно за словом в карман не лезешь, Лианна.

— Обычно я не пытаюсь вывернуть перед тобой душу, —

огрызнулась она, уже не имея желания что-то объяснять.

— Тогда постарайся уж. Я решительно ничего не понимаю.

Лианна сделала глубокий вдох, стараясь собраться с мыслями.

— Я боюсь, что раз всё уже идёт не так, как мы планировали, быть может… — она замолчала: это были не те слова. – Я боюсь… — начала девушка снова.

«Я боюсь прожить жизнь с нелюбимым мужчиной, — кричала Лианна внутри. – Быть несчастной, загнанной в рамки приличий общества, мать оравы орущих детей, стать неимоверно толстой, ибо утешение можно будет найти лишь в тарелке, как это делают многие женщины, или в бутылке, что ещё хуже. Возненавидеть тебя за то, что именно из-за тебя моя жизнь стала такой! Вспоминать Рейгара, как что-то лучшее, что происходило в моей жизни…»

Именно воспоминание о Рейгаре вернуло девушку с небес на землю. Лицо принца, появившееся перед Лианниными глазами, лучше чего бы то ни было напомнило ей о том, что жизнь с Робертом неминуема. И что мать была права хотя бы в одном: Лианне действительно стоило наладить отношения с Робертом, ведь с ним ей придётся прожить всю оставшуюся жизнь.

— Ты говоришь, что я сильно изменилась. Но ведь я уже делаю то, что мне не свойственно. Я начинаю опасаться, что все эти вещи, которые меня заставляют делать, сделают из меня другого человека. Ты не видишь, что ли? То, что я делаю, как себя веду, как одеваюсь — это не я. Ты должен помнить меня настоящую. Я думала, что ты полюбил меня именно за то, какой я была тогда. Раньше. Я просто боюсь, что новая я не придусь тебе по вкусу, и твои чувства ко мне угаснут…

— И я начну лапать служанок, — перебил Лианну Роберт.

Он и так довольно долго молчал, не подгоняя девушку во время её пауз в разговоре.

— Мы вернулись к тому, с чего начали. И я так и не получил ни одного ответа на поставленные мной вопросы, — Баратеон покачал головой. – Эддард говорил мне, что ты, вернувшись в Винтерфелл, много времени проводила в лесу. Я без понятия, что ты там себе напридумывала, Лианна, но выбрось это из головы. Попахивает бредом. Ты несёшь какую-то околесицу. Я полюбил тебя давно, и ты ровным счётом осталась такой же, что и тогда. За исключением почему-то твоего отношения ко мне. Если тебя волнуют задницы служанок, у нас будут одни слуги, только прекрати думать об этом.

Лианна почувствовала резкую обиду: она открыла перед Робертом душу, а тот просто плюнул в неё без разбора. «Ты ровным счётом осталась такой же, что и тогда», — эти слова ударили девушку как пощёчина.

— Боги, зачем я вообще распыляюсь перед тобой, если ты меня даже не слушаешь! – воскликнула Лианна, поднимаясь на ноги.

Её снова била дрожь, только в этот раз от злости. Роберт вновь ухватил её за руку чуть выше локтя. Девушка сжала губы, чтобы не показать ему, что ей больно.

— Не я тут несу бред. Мои вопросы просты, но ты даже на них не можешь мне ответить по-человечески, — голос Баратеона звучал почему-то пугающе.