Однажды все закончилось

Украинский Денис

На первом этаже смелости значительно прибавилось, его я проскочил на одном дыхании. Точнее совсем не дыша. Запах тут стоял еще неприятнее, чем обычно. И я догадывался почему. Умерших из этих квартир, вряд ли кто-то вынес на улицу или в подвал.

Призыв властей, к тому, чтобы люди оставались в своих домах, был направлен не только на то, чтобы мы не заразились, но и на то, чтобы в случае заражения мы остались изолированными. Железные двери, решетки на первых этажах, все это делало невозможным выход наружу людей, потерявших способность разумно мыслить. А сила земного притяжения, одинаково действовала как на больных, так и на здоровых. В случае прыжка с большой высоты травмы неизбежны.

Несмотря на пасмурную погоду, солнечный свет «надавил»

на глаза. На несколько секунд, я зажмурился. Вместе с воздействием солнечного света, пропущенного через фильтр дождевых облаков, звуки и запахи улицы, после недели, безвылазно проведенной в квартире, показались мне чем-то не совсем реальным, почти что сном.

Во дворе царило спокойствие, как будто ничего и не происходило. На своих обычных местах, стояли припаркованные машины, щебетали весенние птахи, ветер гонял по асфальту бумажный мусор и пыль. Возле бордюра обрамляющего дворовый газон, с места на место перекатывалась полупустая пластмассовая бутылка, содержащая в себе жидкость непонятного цвета и назначения. В общем, все как всегда. Единственным необычным явлением было то, что окурков возле подъезда почти не наблюдалось. Во всем остальном утро напоминало сотни таких же, какие я видел в течении всей своей жизни.

Скрипнула дверь соседнего подъезда. Похоже, что не я один решил сходить за покупками. Во двор вышел вполне опрятно одетый мужчина средних лет. Я частенько видел его раньше, но не знал, кто он и как его зовут. Мужчина осмотрелся по сторонам и его взгляд остановился на моей персоне.

— Привет! — громко сказал я.

Мужчина ссутулился и напрягся. Ответа на мое приветствие не последовало. Этот момент меня сильно насторожил. Тут же справа от меня возле мусорных баков, раздалось рычание. Я повернул голову и увидел большую дворнягу. Она, навострив уши, поочередно смотрела то на меня, то на безымянного соседа, при этом псина усердно пропуская через свой нос содержащиеся в воздухе запахи.

— Хорошая собачка — мягко сказал я. — Наверное, проголодалась?

Огибая мусорные баки, перед моими глазами появились еще три хорошие собачки. Они насторожено с повышенным вниманием рассматривали меня, а вот мое внимание оказалось не на высоте. Краем глаза я уловил, как что-то мелькнуло слева, а в следующий момент от сильного толчка меня бросило на землю. Монтировка выскочила из рук. Падая, я успел чудом сгруппироваться и не получить травм.

Оказавшись на земле, я увидел, что причиной моего падения стал тот маловоспитанный мужчина, не привыкший отвечать, когда с ним здороваются. Дальше все происходило быстро, с рычанием этот человек кинулся в мою сторону, но добраться до меня ему помешала дворняга. В прыжке она сбила мужчину с ног, и вцепилась ему в горло. Через секунду к ней присоединились остальные ее сородичи. У этого человека, как бы его не звали, не осталось возможности выжить.

Поднявшись, я решив, не испытывать больше судьбу, подняв монтировку быстрыми уверенными шагами направился в сторону магазина, который находился на первом этаже нашего дома и выходил дверями на улицу. Обогнув дом и пройдя тридцать метров, я оказался перед стеклянной дверью, над которой висела вывеска «Продукты — круглосуточно». Невольно глянув на проезжую часть, я увидел как на останки женщины, кричавшей вчера ночью садиться ворона.

Улица была такой же тихой и спокойной, как и двор. Ни люди, ни собаки в поле моего зрения не попали. Порывы ветра приносили запах гари со стороны дома напротив. К запаху гари примешивался еще одни еле ощутимый, но очень неприятный оттенок. Раньше я с этим никогда не сталкивался, но вот сейчас вдыхая носом воздух, понимал, что так пахнет подгоревшая плоть.

Я дернул дверь магазина, но она оказалась заперта, что в прочем не удивительно. Внимательно присмотревшись, через стекло я увидел кассиршу, сидевшую за кассовым аппаратом. Если память мне не изменяла, звали ее Оксана. Голову она держала ровно, но не двигалась и смотрела застывшим взглядом на кнопки кассового

аппарата. Трудно было понять живая она или мертвая, здоровая или больная.

Подняв кирпич, которым обычно подпирали дверь магазина, чтобы она не закрылась, я размахнулся и бросил его в дверное стекло. Осколки как им и положено разлетелись в разные стороны, а мне осталось только вытащить те, которые мешали спокойно, не поранившись влезть в магазин. Оксана никак не реагировала на происходящее.

По всей видимости, я стал первым мародером в нашем квартале. Напуганные до полусмерти люди, как мыши в норках, сидели в своих квартирах, и ждали пока кот пройдет мимо, но кот не очень-то торопился. Вирус с новой силой продолжал делать свое дело. В самом начале эпидемии в первую очередь предупредили людей со слабым сердцем, астмой и тому подобным, чтобы они соблюдали крайнюю осторожность, так как для них инфекция в большинстве случаев становилась причиной смерти.

Возможно, вирус просто убил Оксану и она, так и осталась сидеть на своем рабочем месте, а может, она жива и вирус действует, в любом случае страх не давал мне приблизиться к ней и проверить свои догадки. Вместо этого я прошел вглубь магазина. Глаза почти сразу привыкли к полумраку, а нос уловил предупреждение о том, что в холодильники лучше не заглядывать.

Первым делом я набрал консервов. Восемь банок тушенки, несколько банок паштета, рыбных консервов и четыре банки сгущенки, две обычной и две вареной. Не знаю, как этот карантин влиял на остальных, а я, просидев неделю без сладкого, сам уже был готов кидаться на людей. По мере того, как рюкзак тяжелел, настроение мое улучшалось. Ни в чем себе не отказывая, я набросал поверх консервов отрубных сухих хлебцев, сухарей, и пару пачек печенья. Еще удалось затолкать коньяк, а в специально предназначенное для воды отделение рядом с лямками уместилась минералка. Взяв в каждую руку по две пятилитровых бутылки дистиллированной воды, я направился к выходу.

Предвкушая приближающийся завтрак, на несколько секунд я забыл, в каком положении оказался. Хотел расплатиться, но вспомнил, что денег с собой не взял, а когда посмотрел на застывшее тело Оксаны, от желания подходить к кассе не осталось и следа. Правда теперь, когда зрение в полутьме стало острее, я заметил, что Оксана дышит и ее грудь медленно поднимается и опускается в такт дыханию.

Что с ней случилось? Боюсь, что этот вопрос будет мучить меня до конца жизни. Точнее ответ на него, получить который у меня не хватило смелости. Я поставил бутылки, и несколько минут стоял в нерешительности, глядя на Оксану. Мысли о возможной опасности в случае, если она заболела, сдерживали меня, как ремни безопасности, отстегнуть которые на тот момент не представлялось возможным. Я посмотрел через разбитое стекло двери на улицу. Там на останках женщины уже собралась на пир стая ворон.

Оксана всегда была милой и приветливой девушкой, даже устав после смены, она иногда оставалась, чтобы помочь своим подругам. Пару раз мы с ней сталкивались на улице и разговаривали друг с другом, как хорошие знакомые. Она рассказывала мне о своей жизни, а ей о своей.

Оксана училась на третьем курсе в университете, на юридическом факультете. Заочно. Учебу ей оплачивали родители, а вот на жизнь ей приходилось зарабатывать самой. Этим летом она собиралась с подругами в Турцию. Чтобы расширить рамки своего мира, как она говорила. Загранпаспорт уже оформила и точно знала, в какое турагентство обратится. Жизнь для нее была простой и ясной. Она обещала показать мне фотографии по приезду. На мое полу шуточное выражение: «Если буду жив, то обязательно посмотрю» — она ответила, что надо мыслить позитивно и всегда представлять в мыслях только хорошее. И что все беды и несчастья на земле от того, что такие как я позволяют себе усомниться в том, что мир прекрасен, излучая во вселенную негативные эмоции. Это их мысли создают все катастрофы, войны и эпидемии. Судя по тому, что сейчас происходило, таких как я оказалось слишком много.