Однажды все закончилось
Шрифт:
Он обернулся, посмотрел на меня пустым ничего не выражающим взглядом и ничего не ответил. Положил тело там, где стоял, и еле волоча ноги, пошел к лестнице. Выглядел он плохо, лицо побледнело, под глазами проступили черные круги. Валера прошел мимо нас с тестем, как будто нас и не существовало вовсе.
— Послушай, Валера… — начал я.
Но дядя Леша положил мне руку на плечо и немного одернул, сказав при этом шепотом:
— Похоже, что он тоже заболел…
Мы вернулись в квартиру. И просидели там еще два дня перед телевизором. По приказу властей доступ в интернет заблокировали
— Мы приняли ваш вызов. Ждите — автоматически, усталым голосом отвечал дежурный.
Попытки выяснить, сколько еще предстоит ждать, оканчивались разъединением. Маша хотела выйти во двор, чтобы расспросить о том, что твориться соседей, но тесть предостерег ее от этого плохо обдуманного поступка. Теперь любой из тех, кого она знала, мог запросто кинуться на нее и отгрызть любую попавшуюся на пути зубов часть тела.
К нашей общей радости, дядя Леша, ничем не заболел после укусов Анны Сергеевны. А раны заживали на нем очень быстро. Ампициллина в аптечке нашлось достаточно и никаких осложнений вроде заражения крови или воспаления не произошло. Сказать по правде я не удивился, что зараза не передалась от тещи к тестю, если бы мы с Машей прожили двадцать четыре года вместе, у меня бы тоже выработался на нее иммунитет. Вот только не спешите обвинить меня в цинизме. Когда мир рушиться, а все кого ты знал, начинают умирать или превращаться в кровожадных чудовищ, юмор, каким бы он ни был это единственный способ не сойти с ума.
Работали только два центральных и один местный каналы телепередач. Улицы города опустели. Люди послушались совета властей и тихо сидели в своих квартирах и домах ожидая того, что будет дальше. По ночам стояла тишина. Не собирались пьяные компании, не орала музыка из открытых окон автомобилей, не визжали тормоза, не летали на своих байках мотоциклисты. Лишь иногда в окно можно было увидеть проезжающий броневик, из которого во все стороны раздавался призыв к тому, чтобы все оставались дома, сохраняли спокойствие и не выходи на улицу.
На третий день за окном начали грохотать выстрелы. В местных новостях передали, что случаи нападения инфицированных людей на здоровых граждан участились. Некоторые зараженные даже собирались в группы, но военным и милиции общими силами удалось удержать ситуацию под контролем. Так же было сказано, что в принципе иммунитет человека может противостоять неизвестному вирусу. Говорили и о том, что зафиксированы прецеденты, когда после 24х часового периода болезни, люди оставались в здравом уме и лишь частично поддавались действию вируса.
— Может правда все обойдется? — спросила как-то, в один из этих ненастных дней Маша.
— Может — ответили мы с дядей Лешей в один голос.
Врачи, военные и милиция тоже люди. И не смотря на различные средства защиты, так же оказывались жертвами заполонившей мир заразы. На шестой день, 27-го апреля, погас свет. Электричество не включили ни через час, ни через два. За светом перестала идти вода. Комфорка
Когда начало темнеть, в дверь квартиры постучали. Уже давно вход в наше жилище охранял лист железа и от этого металлического звука все вздрогнули, но никто не двинулся с места. Стук повторился. Я поднялся и пошел в прихожую. Не успел я подойти к двери, как из-за нее раздался голос:
— Анна Сергеевна! Маша! Есть кто-нибудь дома?
Это была Алена. Соседка с пятого этажа. Мы с ней три года учились в одном классе и даже сидели за одной партой долгое время. Симпатичная, тихая и скромная девушка. Она жила с родителями. Ее отец работал на том же заводе, что и дядя Леша, а мама в какой-то фирме бухгалтером.
Дверь я открыл не сразу. Попытаться разглядеть в глазок состояние лица человека на полутемной лестничной площадке дело безнадежное. Вполне возможно она уже заболела и могла заразить всех, кто находился в квартире. Собравшись с духом, я повернул ключ.
— Привет, Кирилл — сказала Алена, слабо и вымучено улыбаясь. — А Алексей Федорович дома?
— Да, заходи — ответил я.
— Здравствуйте Алексей Федорович, привет Маша — поприветствовала она, сидевших в гостиной. — Алексей Федорович, а вы не знаете, где папа? Он так и не вернулся со смены…
— Нет, Алена не знаю. По заводу 22-го числа был приказ закончить работу и разойтись по домам в 14:30. Мы столкнулись с Сашей на проходной, и больше я его не видел — ответил дядя Леша.
Алена опустила глаза. Немного помолчала, а потом, тяжело вздохнув, стараясь придать своему голосу, такое выражение как будто все в порядке, сказала:
— Мама час назад ушла. Сказала, что сходит к тете Свете со второго этажа, у нас как назло соль закончилась, и до сих пор мамы нет. Я хотела сходить за ней, спустилась на этаж, а дальше пойти не могу. Свет отключили и мне страшно… Можно я пока у вас побуду?
Мы переглянулись с дядей Лешей. На втором этаже Светланы Григорьевны нет. Она, завернутая в одеяло, лежала на крыше. А в квартире находился ее заболевший страшной болезнью сын. В моей голове закрутились не самые радужные мысли по поводу возможной судьбы Алениной мамы, но озвучивать я их не стал.
— Конечно можно! — сказал дядя Леша, при этом он не совсем естественно оживился. — Мы с Кириллом сейчас сходи к Свете, и узнаем, почему задерживается твоя мама.
С этими словами тесть встал с дивана, вышел в прихожую и, закрыв дверь в гостиную, шепотом обратился ко мне:
— Пойдем, посмотрим, что там, сколько можно сидеть, геморрой зарабатывать?
— Но дядь Леш, там же Валера и он… — попытался возразить я.
— Пойдем я тебе говорю! Надо узнать, что там творится и есть еще кто живой, а то мы тут от страха скорее окочуримся — тесть достал из ящика с инструментом монтировку, сунул ее мне в руки и, открывая дверь в гостиную, в полный голос сказал — девочки закройте за нами.
В подъезде было темно и тихо. Мы спустились на третий этаж, и когда проходили мимо двенадцатой квартиры из-за двери раздался голос бабы Шуры.