Однажды я стану снегом
Шрифт:
Нурихён знал Тисию. Нурихён обожал Тисию. Она излучала тёмно-зелёное облако с вкраплениями чёрного, потому что внутри неё обитал ужас. Это был не тот ужас, от которого волосы вставали дыбом, а настоявшийся и превратившийся в самое обычное состояние. Она прокручивала в голове воспоминания о родителях и Казуми, а потом прикладывалась к орнаментам, чтобы избавиться от физической и душевной боли. Вот тут и наступал пир для Нурихёна. Он закрывал глаза и среди сотен цветных пятен искал то самое. Он тянулся к нему, точно изголодавшийся зверь к лёгкой добыче, и густая как смола месть, которая разрасталась в сердце Тисии, была для Нурихёна слаще мёда.
***
Стремительно
Всю зиму Тисия помогала господину Ичиро ухаживать за женой. Старуха умерла в середине первого весеннего месяца. За неделю до смерти она впала в беспамятство, но, бывало, приходила в сознание, хватала Тисию за руки и бормотала: «снег… бойся стужи… не пощадит никого». Одним утром госпожа Юзуха громко ахнула и отошла в страну мёртвых. Тисия поклонилась господину Ичиро и навсегда покинула его жилище. Она направилась домой не огородами, как обычно, а пошла по оживлённой главной улице. На девушку косились и судачили за спиной, но как-то вяло. Прошло достаточно времени после убийства Казуми, и появились новые темы для сплетен.
Вернувшись в свой дом, Тисия равнодушно посмотрела на холодный очаг и бочку с заплесневелой водой. Создавалась впечатление, что в этих комнатах давно уже никто не жил. А когда-то тут было весело и шумно: брат ругался с сестрой, мама бренчала посудой, папа возился с рабочей утварью. Пахло маринованными овощами и горькими травами.
Тисия провела рукой по ткацкому станку, покрытому пыльной паутиной. Если бы мама была жива, то к началу весны они наткали бы несколько рулонов пеньковой ткани, а отец подготовил бы мотыги для огорода и участка на рисовой плантации. Теперь же всё по-другому, и уже никогда не будет, как прежде.
Отчаяние открыло свои объятия. Тисия опустилась на колени и заплакала. Всё вокруг казалось ничтожным и бессмысленным, кроме мести. Ею она питалась последние месяцы. Вот причина, по которой она до сих пор дышала.
Невыносимо сильно захотелось приложиться к орнаментам, но сейчас было время не для этого. Тисия тщательно заплела волосы в пучок и скрепила их гребнем, набросила на плечи материнскую хаори и решительно вышла во двор. В небольшой пристройке, где некогда обитали куры, среди рабочего инструмента она отыскала нож с широким и острым лезвием и спрятала его в карман. Охота началась! Однажды наступит удачный момент, когда Цикада окажется в уязвимом положении, без личной охраны, и тогда Тисия набросится на мерзавца и вспорет ему живот.
***
Две недели Тисия тенью передвигалась по оживлённым улицам и наблюдала за старейшиной. Много времени он проводил в своей усадьбе с господским домом, крытым бамбуковой черепицей, множеством хозяйственных пристроек и изгородью из можжевеловых кустов. По периметру двора всегда вышагивал суровый на вид юноша с катаной в ножнах и носилась расторопная прислуга. Частенько Цикада захаживал в небольшой деревянный домик с наглухо забитыми окнами и находился там в одиночестве достаточно долго. Когда же уходил, то закрывал дверь, проворачивая ключ во врезном замке. Сидя на кряжистом дубе, что рос через дорогу от усадьбы, Тисия обратила внимание, что больше ни одно здание не
Случалось, Цикада посещал чайный домик на рыночной площади. Однажды он вошёл туда один, а сопровождающий его Удзицума Рёма остался снаружи. Поначалу он курил трубку и следил за дверью домика, но вскоре отвлёкся и отошёл в сторону. Вот она – возможность приблизиться к старейшине. Тисия обрадовалась, но её отвлекли возникшие из ниоткуда братья-близнецы.
– Соседушка, луна моя нежная, где ты пропадаешь? – воскликнул Ёшики, с неподдельной тревогой разглядывая Тисию. Выглядела она неважно: глаза запали, лицо осунулось, а между бровями легла тревожная морщина. – Дверь не открываешь. Двор порос бурьяном. Если нужна помощь, ты только скажи.
– Спасибо. Я… Всё хорошо. – Тисия поклонилась и выдавила кривую улыбку. Она заглянула за плечо Ёшики и заметила, что Удзицума вернулся на свой пост. Момент был упущен. Шинсу поймал её взгляд и мучительно простонал. Он схватил Тисию за запястье и под возмущённое оханье брата потащил её за собой подальше от площади.
– Иди домой, – понукал Шинсу. – Не знаю, что ты там задумала, но брось эти глупости! Тебе следует выспаться и поесть.
– Я же сказала, что у меня всё хорошо! – с трудом сдерживала раздражение Тисия. А ведь сегодня всё могло уже закончиться! Зачем они только появились?
– Что всё это значит? – Ёшики пока добежал на своих коротких ножках, успел запыхаться.
Шинсу склонился к Тисии и прошептал:
– Тебе с ним не справиться. Он сильный и злой. Пора жить дальше. Слышишь?
Она не слышала. Развернулась и шаркающей походкой побрела на окраину города, где заросли кудзу захватили полуразрушенные дома. Вьющиеся лианы плотно оплели здания и соединили их подвесными мостами. Неудивительно, что дети облюбовали это местечко для игр, в мрачных лабиринтах которого так легко было затеряться. Воробьиное Гнездо – так называли нежилую окраину Дандзё горожане. Видимо, из-за сотен воробьёв, которые ватагами собирались на этом месте и устраивали птичьи фестивали. Через заросли кудзу Тисия пробралась в крошечный домик и уснула прямо на деревянном настиле. Здесь её точно не найдут вездесущие соседи.
Через несколько дней на рассвете Тисия пряталась в саду возле чайного домика – ожидала старейшину. Когда-то же он должен появиться, рассуждала она и нервно сжимала рукоять ножа. Сидела, прислонившись спиною к мшистому валуну, и вслушивалась в шаги горожан. Смотреть на лица не нужно было. За столько недель слежки тяжёлую поступь Цикады она различала на слух.
Наконец, он приехал верхом на лошади. Поднялся по ступеням и с шумом отодвинул раздвижную дверь. Удзицума остался у входа. Тисия почувствовала запах дымной травы, которую тот курил. «Уйди. Всего на мгновение. Мне бы только пробраться внутрь», – мысленно умоляла Тисия Удзицума, но тот стоял не шелохнувшись и пыхтел бамбуковой трубкой.
Вскоре Цикада вышел наружу. Тисия выбралась из-за валуна, на четвереньках доползла до разросшихся кустов гортензии и раздвинула ветки. Старейшина был так близко, что она могла рассмотреть узор на его сапогах.
– Напои лошадей. У меня дела в Красильном переулке. Будь где-нибудь поблизости, – сказал Цикада и по узкой улочке пошагал прочь.
Вот она – ещё одна возможность! Тисия обогнула чайный домик и через задние дворы построек, которые плотно прилегали друг к другу, направилась в Красильный переулок.