Однокрылые
Шрифт:
Готовясь к поединку с Вулом, Корм был весел, смеялся, непринужденно шутил с девушками, махал рукой Шелле и даже раз улыбнулся Марис. Вулу он не говорил ничего, только перед взлетом прокричал: «Это тебе за Айри!» - и побежал, а ветер тут же подхватил его. Вул промолчал. Свои крылья он расправлял сам. При полном молчании собравшихся прыгнул он со скалы и поднялся над островом, закружил вокруг Корма. После крика глашатая, возвестившей начало поединка, оба четко развернулись и устремились к Лислу, а тени от их крыльев заскользили по запрокинутым
Последними взлетали Релла и Гарт. Марис стояла рядом с Синой подле судейского стола и прекрасно видела их. Бледный, вяло двигающийся Гарт и стройная, уверенная в себе девушка. Казалось, отстоять собственные крылья у Гарта мало шансов. Оба быстро подготовились к полету, Гарт раз или два обратился к сестре, Релла не промолвила ни слова. В малоподвижном воздухе увальню Гарту пришлось особенно тяжело. Релла быстро вырвалась вперед, но ко времени, когда они достигли горизонта, Гарт заметно сократил разрыв.
– Похоже, ты хотела, но так и не пожелала удачи своим деревяннокрылым приятелям. Выходит, предавать старых друзей не так уж легко?
– прозвучал вблизи тихий голос.
Чувствуя головокружение, Марис обернулась. Рядом стоял Доррел. С той памятной ночи на берегу они не обмолвились ни словом.
– Поверь, я не хотела, чтобы так вышло, Дорр,
– с трудом проговорила Марис.
– Но, возможно, то, что случилось, к лучшему. Гарт болен, и ему лучше оказаться без крыльев.
– Да, болен. И поражение прикончит его.
– Он сам прикончит себя, если будет продолжать полеты.
– Думаю, он предпочел бы умереть в небе, а не в постели. И надо же, такая юная девчонка… А тебе известно, что она ему очень симпатична?
– С чего ты взял?
– Гарт говорил мне сам, что она ему нравится. Марис была не в восторге от поступка Реллы, но
ядовитый сарказм Доррела вызвал у нее ответную ярость.
– Релла сделала правильный выбор, - ровно сказала она.
– Марис, ты настолько изменилась, что я отказываюсь понимать тебя, - воскликнул Доррел.
– Я долго не хотел верить, но, оказывается, то, что говорят о тебе, - правда. Ты отвернулась от нас. Теперь прежним друзьям-летателям ты предпочитаешь компанию деревяннокрылых и однокрылых. Как плохо я знаю тебя!
Грусть на его лице причинила Марис больше боли, чем жестокие слова. Марис заставила себя сказать:
– Да, ты не знаешь меня, теперешней. Доррел подождал с минуту, но Марис, чувствуя, что стоит ей открыть рот, как она либо закричит, либо заплачет, молчала. По лицу Доррела она видела, что гнев в нем борется с печалью. Наконец гнев взял верх, и Доррел, не сказав ни слова, развернулся и зашагал прочь. Глядя ему в спину, Марис прошептала:
– Я сделала свой выбор.
По ее щекам побежали слезы, и она обратила невидящий взор к морю.
* * *
Взлетали они парами, возвращались поодиночке.
Толпы бескрылых, нетерпеливо обшаривая
Первого летателя завидели с лодок, и над водой прозвучали восторженные крики. Люди на берегу встали и, прикрывая от солнца глаза ладонями, уставились в небо. Шелла припала к окуляру телескопа.
– Что-нибудь видишь?
– спросил ее судья с Внешних Островов.
– Летатель.
– Она, рассмеявшись, показала рукой.
– Вон там, под облаками.
– И кто же он?
– Пока не разглядеть.
Все напряженно всматривались в небо. Движущаяся черточка под облаками, по мнению Марис, вполне могла быть ястребом или буревестником, но в телескоп виднее.
Первой узнала летателя женщина с Востока.
– Это же Лейн!
– закричала она удивленно.
Многие, как и она, тоже удивились. Лейн стартовал в третьей паре, вспомнила Марис. Выходит, он обогнал не только собственного сына, но и еще четверых, вылетевших к Лислу прежде него.
Лейн приземлился, а из облаков на расстоянии нескольких размахов крыльев друг от друга появилось еще двое.
Судьи объявили об окончании первого поединка, и до Марис донеслось дробное постукивание камешков.
Два ящичка перекочевали с левого конца судейского стола к правому, и Марис подошла ближе. В первом она насчитала пять черных камешков и один белый - четверо судей присудили победу претенденту на крылья, и один счел результат гонки сомнительным. Во втором ящичке с результатами гонки, в которой участвовал Лейн, оказалось пять белых камешков, но, пока она наблюдала, в небе появилось еще двое летателей. Ни один из них не был сыном Лейна, и судьи добавили в ящичек еще три белых камешка. Когда наконец через добрых двадцать минут появился сын Лейна, в ящичке было уже десять белых камешков и ни единого черного.
Марис решила, что в этом году парнишке крыльев уже не завоевать.
Как только возвращающийся летатель бывал узнан и судьи называли его, а глашатай выкрикивала названное имя, на берегу раздавались крики восторга и яростные проклятия. Марис прекрасно понимала, что причиной тому не любовь или неприязнь к определенным летателям, а традиционные среди бескрылых ставки на участников гонок и что сегодня из рук в руки перейдут пригоршни железных денег.
– Арак с Южного Аррена!
– раздался крик глашатая.