Офицерский корпус Русской Армии - Опыт самопознания (Сборник)
Шрифт:
Таким образом, в характере Суворова мы видим три основные черты: 1) огромная сила духа, 2) быстрота мысли и 3) мгновенная решительность. Как следствие предыдущего и его темперамента - необычайная стремительность действия.
Силу его духа всегда питали честолюбие и любовь к славе (отечества и собственной).
Суворов был мечтателен, это может показаться странным, но я прибавлю еще, что он был поэт в своем роде (в отрочестве писал стихи и любил уединение). Он сам в конце жизни говорил: "Я находился в непрестанном мечтании". Эта мечтательность являлась следствием его сильно развитого воображения, которое в военной практике ему приносило ту пользу, что по случайным приметам он легко рисовал себе всю действительность, скрывавшуюся за ними. Поэтому он быстро разгадывал и противника.
Природа
Настоящий художник отличается от ремесленника способностью к творчеству. У Суворова эта способность была развита в высшей степени. Во-первых, ко всякому факту, даже общепризнанному, он относился критически. На веру, как мы, не брал ничего. Когда вся Европа после Семилетней войны была очарована военною системою Фридриха Великого и слепо заимствовала только ее внешнюю сторону, один Суворов видел, что вся эта система создана и живет только гением этого полководца, а сама по себе ничего не стоит и ничего не дает. И он не стал ей подражать, а создал свою - это во-вторых.
Гений никогда не подражает гению, как и самобытная, даровитая нация никогда не подражает слепо другой. Они надеются на себя и веруют в себя.
Стремление к независимости и творчеству всегда порождает инициативу действия, личный почин; этим Суворов сильно отличался и любил то же в других.
Гордость и сознание своей силы не позволяли ему бессознательно подчинять свою волю другому, и на это он имел нравственное право.
У Суворова была громадная сила воли. Силу воли я понимаю как преобладающее над всеми, почти исключительное стремление к чему-нибудь или хотение чего-либо (Спенсер), но не временное, а длящееся через всю жизнь или, по крайней мере, продолжительное. Вообще, сила воли может измеряться длительностью хотения. Сильная воля есть следствие цельности характера, который я понимаю как сумму всех духовных качеств. Некоторые понимают характер как постоянную манеру держать себя известным образом при всяких обстоятельствах (Кампеано). Это определение не сущности характера, а его внешнего проявления.
У Суворова сила воли была настолько велика, что, когда он совершенно больной 69-летний старик узнал о своем назначении командующим армиями в Италии, он в несколько дней выздоравливает и, "как влюбленный юноша на свидание", летит из Кончанского в Вену и затем к р. Адд.
Ум Суворова был исключительно синтетический (обобщающий), хотя, когда нужно было, он умел анализировать. В каждом деле и в массе разнородных явлений войны он всегда умел подметить общую, основную черту и никогда не отвлекался мелочами. Для этого примером служит вся эта боевая деятельность, начиная с лаконической, но в высшей степени содержательной речи.
Лучшей подготовкой для победы Суворов считал высокий нравственный подъем,, неожиданность нападения и стремительность атаки. В этой тактике вылился весь его характер. Он знал, что в нем живет могучий дух, и гипнотизировал им других. Он понимал, что упадок этого духа или растерянность есть уже залог поражения, и так как растерянность является главным образом от неожиданности, он всегда нападал неожиданно, а чтобы продлить эту растерянность, он вел атаку со стремительностью своего темперамента. Время он ценил выше силы противника. Для того чтобы создать для противника неожиданность появления или удара, Суворов прибегал к разным способам, но чаще всего - к скрытому и быстрому маневру, для чего ходил по таким путям, по которым никто не ходил. Мне скажут, что это возможно лишь с небольшими отрядами, которыми командовал Суворов. Нет, потому что движения или маневры огромной японской армии были также скрыты для нас, и мы никогда не могли разгадать основной мысли их операции.
С нашей точки зрения, Суворов рисковал всегда. Желая как можно скорее и неожиданнее напасть на противника, он буквально бежал к нему с одним авангардом и часто атаковал, не ожидая подхода главных сил.
Резче всего во всех операциях Суворова сказывается невероятная быстрота переходов. Он говорил, что пехота должна делать от 50 до 80 верст в день и всегда исполнял это даже в Пиренеях.
Кроме сказанного, Суворов был в высшей степени смелый и лично храбрый человек. Смел был и в замысле, и в деле. Это являлось следствием уверенности в своей духовной мощи и таланте. Самоуверенность людей, ни себе, ни другим не доказавших на фактах своей ценности, есть лучший признак их глупости. Но Суворов каждый день мог убедить себя и окружающих, насколько он выше среднего уровня и насколько он свои самые смелые, самые фантастические замыслы умел осуществлять. Иногда мне кажется, что он нарочно задавался почти неисполнимым; потому что его дух требовал себе гигантской работы. Он не любил легких побед. Под Кинбурном, когда на косу высаживались свирепые янычары, Суворов был в церкви, где ему и доложили о начавшейся высадке. "Пускай все вылезут", - отвечал он, несмотря на то, что был вдвое слабее турок. Кинбурнская победа досталась недешево, и сам он, находясь пешком в первой линии дравшихся, чуть не был убит. Такие победы его удовлетворяли.
Личная храбрость для высших начальников не так нужна, как низшим, ибо последние стоят ближе к сражающимся, но смелость замысла и исполнения, презрение к личной ответственности нужны первым в особенности и характеризуют сильный и благородный дух.
Из этой краткой характеристики Суворова видно, что он был военный гений самой чистой воды. Гений, которыми судьба редко дарит человечество, а нас - раз за всю историю. И тем не менее, мы забыли почти совсем его вечные заветы и его личность, которая была единственным источником его манеры воевать, той манеры, которая годна во все времена и при всяком состоянии материальной техники. Меня никогда не убедят наши близорукие исследования последней войны, сводящие все на материальную сторону дела. Победа всегда зависела и зависит от искусства и от силы духа. Изобретение дальнобойных орудий есть следствие общего духовного упадка, как у того римлянина, который просил меч подлиннее. Техника материальной части не была и не будет причиной побед, ее дает техника воли, ума и характера. Учителем вот этой последней техники и был великий Суворов.
Суворов дал нам своею личностью бессмертный идеал военачальника. Тот идеал, к которому должен стремиться каждый военачальник и те, кто подбирает и назначает. Конечно, "каждый молодец на своей образец", и так должно быть. Не может большинство военачальников походить на него характером, но, во-первых, они должны стремиться к этому, это не внешнее подражание, которое только стесняет проявление личной индивидуальности, нет, это лишь тонкое сходство души в ее основных качествах, которое дает полную свободу реальных действий. Суворов в этом случае так учил: "Возьми себе в образец героя древних веков, наблюдай его, иди за ним вслед, поравняйся, обгони слава тебе. Я выбрал Цезаря. Орлы русские облетели римских". Вот что имеет конечной целью самобытный и сильный человек.
Во-вторых, надо уметь в подчиненных подметить хоть одну из этих черт универсального характера, дать ей возможность развиться и затем умело ею пользоваться. В этом - искусство подбора и командования.
Теперь создается высшая аттестационная комиссия. Эта прекрасная мера будет приносить пользу только тогда, когда в комиссию будут поступать аттестации беспристрастно, умно и точно характеризующие личность. Иначе весь командный состав наш будет опять делиться только на две категории: на "хороших знакомых" и "вовсе незнакомых".