Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания
Шрифт:
Такие отдельные храбрецы воодушевляют толпу, руководят ею, заставляют ее добиться цели. Вот почему высокая награда служит воздаянием за их подвиг.
Новый статут Императорского Военного ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия определяет: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Св. Георгия за воинские подвиги; удостаивается оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнял во всем по присяге, чести и долгу, но сверх сего ознаменовал себя в пользу и славу Российского оружия особенным отличием; кто, презрев очевидную опасность и явив доблестный пример неустрашимости, присутствия духа и самоотвержения, совершил отличный военный подвиг, увенчанный полным успехом и доставивший явную пользу».[432]
В связи с
Опасности, грозившие не раз России, были настолько велики, что противостоять им, не устрашаясь и не потеряв воли к победе, мог только храбрый офицерский корпус, ведущий своим примером и искусством войска к победе. От офицеров требовалось безусловное мужество, чтобы преодолевать те трудности и препятствия, с которыми им приходилось сталкиваться в мирное и военное время, создавая боеспособную армию и защищая Россию. Легким ратный труд в нашем Отечестве никогда не был. Вся тяжесть его (вместе с ответственностью) всегда ложилась на плечи офицеров. Рыцарственное служение в этих условиях было не только важнейшей предпосылкой успешного решения военных задач, но и требовало особой спайки, солидарности, товарищества, орденского братства, культивирующего державное сознание, духовное превосходство, рыцарскую этику («благородством побеждают»), всего того, что духовно (нравственно) возвышает офицерство до уровня образцово-этической группы.
Е. Месснер: Быть рыцарем, не нося знаков рыцарского достоинства, лозунг современного офицерства. В этом — одна из трудностей офицерской профессии в современных условиях… Как бы высок или низок ни был моральный уровень данного народа в данную эпоху, рыцари этого народа — офицеры должны стоять на более высоком моральном уровне, нежели лучшие группы или слои народа… Во всяком случае для офицеров нет сомнения, что краше мудрости, краше всех прочих «безумств» — рыцарское «безумство», честь…
Офицер должен… иметь, как учил Петр Великий, «любление чести». Честь — драгоценнейшее свойство офицерского духа.[434]
Без преувеличения можно сказать, что рыцарские благородные сердца, бесконечно любящие Родину, бились в груди не только великих наших полководцев, но и абсолютного большинства офицеров Российской императорской армии. Первый кадетский корпус (Шляхетский), открытый Анной Иоанновной в 1832 году, недаром первоначально назывался «Рыцарской академией».[435] Он призван был готовить не просто исправных офицеров, но лиц с возвышенным характером, из среды которых впоследствии могли появиться «преславные полководцы и знатные граждане», «украшенные» неустрашимым мужеством и науками.
Из 550 русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона в 1812–1815 гг., только 133 учились в корпусах или университетах, но рыцарская храбрость и благородство были присущи всем им. Об этом свидетельствует и тот факт, что 483 из них оказались награжденными орденами Св. Георгия различной степени.[436] Светлейший князь, фельдмаршал Петр Христианович Витгенштейн (1768–1842) — один из них, возможно, не самый одаренный, но «известный рыцарскими свойствами»,[437] благородным гуманным характером. Его поистине золотые слова из приказа от 7 июля 1822 года о достойных товарищеских отношениях в среде офицеров (рыцарского по духу
П. Витгенштейн: Всякий начальник имеет тысячу средств заставить своих подчиненных прилежать к службе, не оскорбляя в них чувства чести, которое должно быть главнейшею пружиною, руководствующею всяким вольным человеком.
Ежели, напротив того, сие чувство не будет существовать, то нельзя ничего от такового офицера ожидать; посему и должны гг. полковые командиры стараться до того довести своих офицеров, чтобы малейший знак неодобрения начальства был для них чувствителен; тогда будут полки украшаться хорошим корпусом офицеров, а начальники находить в подчиненных надежнейших сотрудников, без коих не могут они довести полков своих до желаемого благоустройства; худым же обращением достигнут они совсем противной цели. Всякий благородный человек, опасаясь быть таким образом обижен, будет стараться удаляться от службы и вовсе ее оставить; следовательно, все хорошие офицеры выйдут в отставку и останутся те, которые дурным обращением не будут считать себя обиженными, т. е. именно те, которые недостойны носить военного звания и в которых служба не потеряла бы, когда они и вовсе оную оставили.[438]
Мужество, храбрость, другие благородные качества ценились в офицерской среде выше всех заслуг. Оскорбление достоинства (словом или делом) приводило к дуэли. Опасно было унизить офицера, посягнуть на его честь. Самоуважение почиталось дороже жизни, защищать достоинство с оружием в руках, несмотря на запреты поединков, было делом чести. Обороняя высокое звание офицера, передовые представители офицерского корпуса выступали не только за свою независимость, не только оберегали свое достоинство, но и честь России. В 1894 году специальным постановлением («Правилами о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде») дуэли были узаконены, чтобы поднять уровень понятий о чести. В основном они проводились уже по решению судов чести, призванных «для охранения достоинства военной службы и поддержания доблести офицерского звания». В период с 1894 по 1910 годы в армии состоялось 322 поединка, из них 256 — по постановлению суда чести.[439] «В морально-психологическом плане, отмечает С. В. Волков, — сама возможность поплатиться жизнью за нанесение офицеру оскорбления играла огромную роль в деле поддержания чувства собственного достоинства и уважения его в других».[440]
Право и возможность поединка, как дела чести, укрепляли воинский дух, в том числе и дух храбрости, способствовали очищению офицерского корпуса от негодных элементов и холопского сознания,[441] прислужничества перед теми, кто относился к офицерам по принципу «Я вас в бараний рог согну!». За эти оскорбительные слова, произнесенные на смотре полка, капитан Норов[442] боевой офицер, кавалер многих наград за храбрость — потребовал в 1822 году сатисфакции у самого великого князя Николая Павловича, «не нюхавшего пороха солдафона», будущего императора. Все офицеры лейб-гвардейского Егерского полка в знак протеста решили выйти в отставку. Дело замяли только репрессиями: «зачинщиков» наказали переводами в армию (из гвардии) и увольнениями.[443]
Священнейшие обязанности чести для человека служащего важнее соблюдения закона. Они не позволяют не принять вызов начальнику штаба 2-й армии генералу Павлу Дмитриевичу Киселеву (1788–1872) от бригадного командира этой же армии генерала И. Н. Мордвинова. 24 июня 1823 года Киселев без колебаний «выходит на смертельный поединок, чтобы никто не мог усомниться в его понятиях чести, заслуживающей доверие таких рыцарей, как Волконский, Басаргин, Бурцев, Михаил Орлов, Денис Давыдов… Павел Дмитриевич, при его далеко идущих реформаторских планах, желал сохранить в глазах лучших людей армии свою репутацию человека незапятнанной чести, даже рискуя жизнью… Честолюбие его было честолюбием истинным и высоким». Мордвинов, предложивший заведомо смертельные условия (расстояние между барьерами определили в 8 шагов, число выстрелов — неограниченное), погибает. Александр I прощает Киселева. Последний, в силу своего благородства, выплачивает вдове убитого содержание из собственных средств до конца ее жизни.[444]