Офицерский мятеж

Смирнов Леонид Эллиевич

Но один корабль был нужен Сухову во что бы то ни стало. Астроматка «Джакарта» несла целое астрокрыло — семьдесят два быстроходных истребителя и орбитальных бомбардировщика. Слишком ценный приз, чтобы не рискнуть людьми.

Без потерь не обошлось. Десять юнитских истребителей смогли подняться с верхней палубы. Семь машин русские сбили еще на взлете. Три уцелевшие, прежде чем попасть под антипротонный залп «Могилёва», обстреляли десантную баржу и подбили два катера с морпехами. Баржа получила четыре ракетных попадания и потеряла ход.

А потом абордажной

партии пришлось штурмовать «Джакарту». Оборону астроматки возглавил командир Белой эскадры контр–адмирал Гжегож Пшибетальский. На палубах корабля завязалось ожесточенное сражение. Оборвалось оно лишь со смертью храброго ляха. Потери русских десантников и военморов при захвате «Джакарты» составили более сотни человек убитыми и около пятидесяти ранеными и контужеными.

Амбициозные планы Ригерта захватить дюжину юнитских кораблей развеялись во сполохах разрывов. В плен удалось взять лишь пять вымпелов. Впрочем, командир Второй русской эскадры был уверен, что и это несказанный успех.

Время абордажей истекло. Петр Сухов отдал Второй эскадре жестокий, но неизбежный приказ: остальные корабли Восьмого флота расстрелять к чертовой матери. Захватить их нет никакой возможности. Ведь очень скоро преимущество мятежников окончательно исчезнет. Через полчаса после начала операции корабельные мозги станут один за другим выходить из спячки, и тогда русским кердык.

— Я — командир Второй русской эскадры капитан второго ранга Петр Сухов, — заговорил он по рации на английском языке. — Я обращаюсь ко всему личному составу Восьмого флота. Предлагаю немедленно покинуть свои корабли на спасательных средствах. Все корабли, вторгшиеся в космическое пространство Старой Земли, будут уничтожены.

Он перевел дыхание и пояснил для шибко непонятливых:

— Это первое и последнее предупреждение. Огонь открываем через двести секунд. Время пошло…

Доставленные от Старой Земли орбитальные батареи рассредоточились, выстраиваясь сферой, чтобы покрыть неровный строй кораблей Восьмого флота. Прорехи в сфере будут заделаны ракетными катерами береговой бороны. Вторая эскадра тоже не осталась в стороне — сейчас каждая огневая башня и торпедный аппарат придутся кстати.

Юниты не спешили покидать свои корабли. Надеялись на чудо? Или их командиры рассчитывали, что мятежники не посмеют расстрелять корабли вместе с экипажами? Они не знали, как долго продлится сон электронных мозгов, но были уверены, что рано или поздно механики и канониры овладеют ручным управлением, и Восьмой флот пойдет на прорыв.

— Огонь! — разнесся по радиоэфиру приказ Сухова.

Русские канониры с ожесточением лупили из всех стволов. Прицельно били по реакторным отсекам, огневым рубкам и ракетным батареям. И далеко не все юниты сумели спастись на шлюпках и в аварийных модулях.

Эта бойня изменила всех и каждого. Иллюзий больше не было. Равно как и пути назад. Многим военморам потом казалось, что их руки по локоть в крови.

А начиналась операция так…

— К Земле на всех парах мчит Восьмой флот, — по телефону сообщил

Сухову Ригерт. — Я жду вас в Штабе. Прилетайте немедленно. — Он имел в виду штаб Военно–Революционного комитета.

Петр Сухов, хоть и занимал высокий пост на флоте Новой России, до сих пор и знать не знал, кто именно входит в состав ВРК. При подготовке восстания был установлен режим строжайшей конспирации. После захвата Старой Земли он был сохранен и теперь назывался военной тайной. Разумеется, секретность обеспечивалась не просто так, а дабы предотвратить террористические атаки на руководство Российской империи.

Кавторанг подозревал, что никакого Комитета на самом деле нет, а рулят всем именно полковник Ригерт и его подчиненные из контрразведки флота.

Штаб Военно–Революционного комитета располагался в бывшем здании Главного штаба Первого сектора ВКС ООН. Сухов впервые посетил его в начале своего парижского отпуска по ранению. Теперь это историческое здание–трансформер накрывал силовой зонтик, пожиравший энергию целой атомной станции, обороняли четыре зенитных комплекса «Пэтриот» и батальон спецназа в хамелеонской форме.

Документы у командующего Второй русской эскадрой проверяли быстро, небрежно. Офицеры на блокпостах почему–то были уверены, что перед ними настоящий кавторанг Сухов, а не его двойник, выращенный в чане, или специально изготовленный киборг.

Порфирий Петрович встретил Петра Ивановича в холле у парадного входа. Поздоровался с искренней теплотой и пригласил пройти в Спецхран. Так в контрразведке назывался бывший бункер противоатомной защиты, который в далеком двадцатом веке был построен глубоко под фундаментом здания.

Просторный лифт с молчаливым охранником в кабине опустил их в земные недра. Спецхран не удивил военмора — бункер как бункер: армированный железобетон, стальные переборки, многослойные бронированные двери с центрально–винтовыми задрайками, многократно дублированные системы аварийного освещения и вентиляции, десятки установленных под потолком видеокамер и кибер–стрелков.

Пройдя два длинных коридора, Ригерт и Сухов попали во второй лифт, гораздо меньшего размера. Спуск был совсем недолгий. Они вышли из лифта. На площадке с тремя бронированными дверями сидел насупленный охранник в черном спецкостюме. Петр слышал об этой новинке: в костюм могут быть встроены интересные штуковины вроде бесшумного пулемета и плаща–невидимки. Под потолком было подвешено шестиствольное орудие.

«Зачем столько стволов? — подумал Петр. — Или каждый стреляет разным?»

И тут военмор разглядел, что у охранника на коленях лежит десинтор. «Опасная игрушка, — подумал Петр. — Не ровён час…» Десинтор одним выстрелом может разнести целый квартал. На месте Ригерта кавторанг не стал бы рисковать штабным зданием и отобрал у охраны оружие, стреляющее антиматерией.

— Вам куда? — спросил охранник. Значит, имел право спрашивать.

— В актовый зал.

— Будете смотреть или выносить?

— Выносить.

— Понял, — безразличным тоном произнес охранник, продолжая сидеть.