Офицерский мятеж

Смирнов Леонид Эллиевич

— БЧ–два, рапорт! — потребовал Сухов.

— Попадания нет, — понуро доложил Хвостенко.

— БЧ–шесть!

— Пучок — в гипере, начальник, — сообщил старлей Шамраев. — Хаарцы повторили фокус.

— Понял.

Пучок убийственных антипротонов будет до скончания века висеть в известной только экипажу «Джанкоя» точке гиперпространства. По крайней мере, до той поры, пока туда не угодит какой–нибудь корабль с гипердвижком. Правила хорошего тона требовали нейтрализовать «спящего убийцу», но сейчас «Джанкою» было не до того.

Петр Сухов сидел

перед командным пультом, подперев голову руками. Беспомощность — унизительное чувство. Давно каплейт не чувствовал себя так мерзко. «Придется все–таки доложить начальству, — соображал командир «Джанкоя“. — Но пока они решают, рейдер уйдет… — Обхватил голову. — Что же, черт подери, делать? — Ответ был прост, как глоток дистиллированной воды: — Спрошу–ка я Петровича. Может, он чего подскажет?»

Первый помощник командира — единственный человек на «Джанкое», у которого Сухову было не зазорно попросить помощи. Семен Петрович Бульбиев — старпом в чине капитан–лейтенанта. Старпом — должность судовая, не корабельная, но Бульбиеву, как и всем русским первым помощникам командиров, нравилось, когда его так называл экипаж. Чужим подобная фамильярность не дозволялась.

— Семен Петрович! — гаркнул по корабельной связи каплейт Сухов. — Слышишь меня?

— Слышу, сынку, слышу, — в своей обычной манере ответил каплейт Бульбиев.

Чепелев усмехнулся в пшеничные усы. Разговоры командира и первого помощника, которые они вели в духе замшелой древности, немало забавили экипаж.

— Подойди–ка сюда, Семен Петрович, — попросил Сухов. — Пошептаться надо.

— Иду, сынку.

Каплейт Бульбиев был старше своего командира на двенадцать лет, а с виду и вовсе годился ему в отцы. Фигурой Семена Петровича бог не обидел: могучий торс, косая сажень в плечах, руки и ноги — как стволы деревьев. Голова круглая, стрижка короткая, а глаза веселые, хитроватые: обманет всенепременно; нипочем не догадаешься, что у него сейчас на уме.

Военная карьера у Семена Бульбиева не заладилась, потому как привык рубить начальству правду–матку. А кому это понравится? Поэтому Бульбиев в конце концов был переведен на самый тихоходный корабль, а потом и вовсе очутился на берегу — в самом дальнем гарнизоне. И очередные звания ему регулярно задерживали. Так что попадание на «Джанкой» можно считать большим везением, если не чудом.

— Зачем звал, командир? — спросил капитан–лейтенант с порога рубки.

— Мне выйти? — осведомился у Сухова лейтенант Чепелев.

— Погуляй маленько, голуба моя, — за командира ответил ему старпом.

Дежурный офицер вскочил с кресла и одним прыжком вылетел из рубки.

— Обиделся, что ли, хлопец? — пробормотал Бульбиев и сел в опустевшее кресло.

Командир «Джанкоя» не обратил внимания на лейтенантские обиды.

— Запутался я что–то, Петрович.

— Тогда давай по порядку.

— Хорошо… Узнали мы важную новость о хаарцах. И отпускать рейдер нам никак нельзя. Это раз. Если передать в штаб, закрутится бюрократическая машина. Будем ждать у моря погоды, а к рейдеру наверняка идет подмога.

Потеряем хаарца, а вместе с ним и то секретное железо, что отправило наши торпеды и антипротоны в гипер. Это два. Взорвать его к чертовой матери не выйдет, да и права не имеем. Это три.

— Давай возьмем его тепленьким. — Старпом имел в виду десант.

— А он отправит катера тем же порядком — в гипер. Потеряем людей без всякого толку, — сказал командир «Джанкоя» и вдруг осознал с полной ясностью: десант доберется до рейдера без потерь. Почему, как — бог весть. Сработала его несравненная интуиция.

— Надо перехитрить хаарца, ёшкин кот. Или мы — не крутые умники?

— Ошибемся — угробим пацанов не за понюшку табака.

— Понял — не дурак. Не разжевывай, командир. А вот что мы сделаем…

Решение было принято. «Джанкой» пойдет на абордаж.

Корабельный десант военморы меж собой называли как встарь — абордажной партией. Стороннему человеку высадка десанта на современные боевые корабли может показаться очевидной глупостью, пережитком древних времен, когда Флот еще был морским. Операция, чреватая бессмысленными потерями. Однако это только кажимость. Если организовать абордаж умеючи — с должным прикрытием, стремительно и яростно, то потери окупятся. Захватить военный корабль чужой расы со всеми ее технологиями — что может быть ценнее?

— Кого поставим во главе?

Абордажную партию по боевому расписанию возглавляет командир взвода морской пехоты, то бишь лейтенант Кобылкин. Но сейчас особый случай — пацан может не справиться и загубит операцию.

— Пойду–ка я сам… Если ты не против, — вкрадчиво попросил Бульбиев, и лучше было не возражать.

К десантно–высадочным средствам «Джанкоя» относились четыре боевых катера, что крепились к корпусу «Джанкоя» в пределах главного броневого пояса, и ИБМ — индивидуальные боевые модули. Сейчас в бой шли катера.

Абордажная партия погрузилась на них, и четыре суденышка под плотной завесой огня устремились к рейдеру. Лазерные излучатели «Джанкоя» поливали пустоту перед катерами, надеясь защитить от зенитного огня. Катера неслись, выбрасывая десятки АЛЦ — активных ложных целей. Тратили они АЛЦ вроде без особой надобности — хаарцы даже не пытались стрелять по катерам.

— Что–то будет… Что–то будет… — бормотал лейтенант Чепелев, вцепившись в подлокотники кресла. Побледнел аж до синевы.

— Не зуди! — приказал Сухов.

Катера добрались до рейдера без потерь. Семен Бульбиев в боевом скафандре первым появился на штурмовых мостках. Абордажной сетки на вражеском корабле не было — вряд ли хаарцы вообще знали, что это такое. Броневая обшивка рейдера была испещрена попаданиями микрометеоритов и в нескольких местах покрыта заплатами. Хаарец явно знавал лучшие времена.

Морпехи плазменными резаками прорезали в корпусе рейдера отверстия. Поливая очередями грузовой трюм, они ворвались внутрь. Одни перебежками преодолевали зону поражения, другие надежно их прикрывали. Гранатометчики и снайперы расчищали дорогу впереди.