Офисные записки

Кьяза

— Ландыш, ты точно в порядке?

— Точно, — ответила я, поднимаясь, — извините, я вам настроение испортила, мне лучше уйти.

— Нет, — рявкнул Федор, — пусть Витольд с тобой разбирается. Сядь.

— Пожалуйста, — тихо добавила я, доставая карту, потому что официант принес мой счет.

— Что?

— Вы забыли добавить пожалуйста. Возможно я для вас просто секретарь, однако продолжать разговор в таком тоне не собираюсь.

— Бешеная.

— Очень приятно, Ландыш.

— Ой, Ландыш, доиграешься, — угрожающе

начал он.

— Федор, я просил. Петрограда, добрый вечер. Ландыш, собирайся.

Вишневский возник рядом с другом, опуская руку Королю на плечо, словно удерживая.

— Нет, — во мне проснулось упрямство.

Вишневский внимательно посмотрел на пару, затем потянул меня к себе:

— Ландыш, мы мешаем людям. Пойдем, я отвезу тебя домой.

— Нет.

Он наклонился, и не обращая на внимания на остальных, тихо шепнул:

— Милая, если надо будет, я на руках тебя унесу, и мне абсолютно плевать на мнение окружающих. Пожалуйста, пойдем.

Запрокинула голову, чтобы резко ответить и замерла. Вишневский смотрел на меня с тревогой и нежностью.

— Строптивая у тебя помощница, — некстати вмешался Федор.

— Настоящая, — парировал Вишневский, — и знаешь, мне повезет. Спасибо, что присмотрели за ней.

— Удачи, Ландыш, — пожелала Петра.

— До свидания.

— Нет уж, прощайте, — отрезал Федор.

Я попрощалась и дошла до гардероба. Молодой человек молча протянул мою куртку Вишневскому, который помог мне одеться. Рюкзак он так и не вернул.

На улице он поймал меня за руку и привлек к себе, обнимая. Я трепыхнулась, но меня лишь сильнее сжали:

— Злись сколько угодно, имеешь право. Милая, я соскучился.

— Вы сами просили не врать. На вас это правило не распространяется?

Он вздохнул:

— Распространяется. Я понимаю твое негодование.

— Тогда почему, Витольд? — я вырвалась из кольца теплых рук, — за что?! Вы знали, кто я, кто мои родители, но упорно делали вид, что не в курсе. Вы меня и на работу именно поэтому взяли?

— Я знал, кого собеседую на работу, но сделал предложение именно хорошему специалисту. Как видишь оказался прав, ты не раз доказывала свою компетентность.

— Не верю, Витольд, не верю!!! Это родители попросили? По старой дружбе?

— Нет, мы только недавно возобновили общение.

Я обхватила себя руками, пытаясь спрятаться от ветра. Витольд следил за мной, затем шагнул и намотал шарф на шею:

— Карине не нравилось, что я постоянно общался с твоими родителями. Мы звали и ее, однако она чувствовала себя неуютно. Десятый класс, Мил вился возле Лены, и я знал, что там все серьезно. Ландыш, как бы объяснить…

— Честно, Витольд, честно! Я должна знать. Ваша жена…

— Моя бывшая жена.

— У вас дети мне ровесники! Кошмар, я в трансе! Это невероятно!

— Тебя смущает разница в возрасте?

— И это, — я поникла, — когда я

собирала пазл у вас, мелькнула мысль, что вы могли бы быть одноклассниками родителей. А тут… любовные треугольники.

— Не было ничего. Мое отношение к твоей маме больше похожи на отношение к сестре. Ты знаешь картину, которую я пытался воссоздать?

— Нет, — я незаметно для себя уже была вновь в его руках.

— Обязательно посмотрим оригинал вместе. Тогда мы с Милом были увлечены копирование шедевром живописи. И да, с Кариной я действительно встречался, соблазнил на позировании. Когда она сообщила о беременности, я не стал отпираться, сам переговорил с ее родителями и нам помогли с заявлением, потому что оба были несовершеннолетними.

— А та картина?

— Было все как говорил твой отец. Я действительно попросил Лену помочь, но сразу объяснил, что она будет прикрыта тканью. Она была в нижнем белье. Но Карина накрутила его, так что и драка была. Карина ревновала к ребятам, плюс еще гормоны играли во время беременности.

— То есть вы не виноваты?

— Ландыш, все виноваты, потому что на эмоциях приняли решение, повелись на провокацию. А я виноват, что втянул тебя во все наши старые разборки.

— Вы любили Карину?

Он с заминкой ответил:

— Я благодарен ей за наших детей. Ландыш, мое отношения с другими женщинами не влияют на нас.

— Карина говорила про измены.

— Было.

Я вновь оттолкнула его Вишневский отпустил:

— Вы так спокойно об этом говорите?!

— А смысл отрицать то что было? Ландыш, я не святой.

В повисшем молчании мы дошли до набережной.

— Если вы знали, что папа так безумно любит маму, зачем вы просили ее позировать в таком виде?

— Карина не согласилась, а я уже считал себя женатым. Как говорит молодежь — ступил. Картину я закончил и подарил твоим родителям к дню бракосочетания.

Он стоял, облокотившись на парапет, затем повернулся:

— Иди ко мне, Ландыш.

— Нет.

— Хорошо, что еще тебя мучает?

— Вы.

— Что именно?

— Витольд, я уже не знаю, что со мной. Я хочу вам верить, но постоянно происходит что-нибудь, что выбивает почву из-под ног. Вы постоянно в центре внимания, на вас постоянно кто-то заявляет права, пытаясь указать мне мое место.

— Они могут думать что угодно, важнее то, что хочу я. И мое желание быть с тобой, мое место рядом с тобой. Сейчас для меня важнее не мнение общества, а то, что хочешь ты, о чем думаешь ты, и чего боишься ты. Да, я персона публичная, в мире архитектуры весьма значимая личность. Своего положения добился сам, кропотливым и упорным трудом. Но я человек, Ландыш, мужчина. Я тоже способен любить и нуждаться в близком человеке. И поверь, так же как тебя, меня тоже гложут сомнения.

— Так может лучше и не мучить друг друга? — я едва сдерживала слезы.