Офисный дневник девушки по вызову

де Жур Бель

2. Э-э-э…

3. Это все.

Наверное, я фатально разборчива. Но девушке следует метить высоко, разве нет?

Вторник, 10 января

Простуды. Они всегда похожи на первый прилив плотской страсти, не правда ли? Проводишь весь день в постели, не можешь сосредоточиться ни на чем серьезном, толком не одеваешься и ешь не слишком много.

При всем при том я бы предпочла на этой неделе мужчину, а не простуду.

Среда, 11 января

– Тебе нужно что-нибудь в магазине?

– Буэ! Не могу сейчас даже думать о еде.

– Ну-ну,

именно в такие моменты и надо что-нибудь съесть. Вернуть себе энергию. Какой у тебя сегодня утром был пульс в покое?

– А ты кто такой, мой доктор? От**бись!

– Если уж об этом зашла речь, говорят, что оргазм – первый анальгетик в мире. Может быть, мы сумеем найти способ избавить тебя от боли и страданий?

Я люблю Н. В этом мире достаточно мало мужчин, которые на просьбу «от**бись» ответили бы сексуальным предложением, и еще меньше таких, кто присутствует в моей жизни и бросит все, чтобы приготовить мне лемсип [36] .

36

Лемсип – лекарственное средство в виде порошка.

Четверг, 12 января

Третий день простуды – день официальной меланхолии. Провела его, то впадая в дремоту, то выныривая из нее, скручивая простыни во влажные канаты, видя сны – были ли то сны? воспоминания? – о моем бывшем.

Она никогда не накрывает тебя там и тогда, где и когда ты ожидаешь. Ты будешь в полном порядке, набирая себе ванну, проверяя электронную почту – и вдруг она навалится на тебя, как… Как что? Как саван, может быть, только я еще не пробовала. Может быть, как утопление – но, опять же, этого я тоже наверняка не знаю. Думают ли люди, которые тонут, что это ощущение похоже на меланхолию?

О, я мастер в искусстве расставания. У меня задействованы все приспособительные механизмы: я могу звонить друзьям, чтобы встретиться в пабе, бросаться в работу, слушать рок-музыку на полной громкости. Только на этот раз я не смогла прибегнуть ни к музыке, ни к электронной почте, ни к звонку другу; я не могла убежать, пока память извращенно насиловала меня.

О, я мастер в искусстве расставания. У меня задействованы все приспособительные механизмы.

Как однажды сказал мой друг Томас из Мексики: Mejor sola que mal acompa~nada. Лучше быть одной, чем вместе с кем попало. Конечно, Томас еще говорил, что для зрения женщине полезно носить сережки, купленные на деньги, украденные у мужа, и что белый сверчок – примета злого рока. Но он был прав (не только в отношении сверчка), и мне пришлось снова и снова говорить себе это, вплетая его слова в свои нейронные пути наряду с сексом, каникулами и бесконечными, нескончаемыми ссорами, которые вспыхивали у нас с Этим Парнем.

Пятница, 13 января

– Ох, кот, – сказала я, почесывая его между ушками. Кот пискнул и положил свою маленькую головку мне на бедро. – Знаешь ли ты, что ты – единственный мужчина в моей жизни, который меня до сих пор не бросил?

Кот сел прямо и принялся вылизывать мошонку.

– Знаю, знаю, это в основном потому, что я тебя стерилизовала. Но все же, разве ты здесь не счастлив? Разве у тебя есть не все, что тебе нужно? Быть со мной – не так уж плохо, не правда ли?

Кот поднял голову и мяукнул. Потом склонил голову набок и уставился на меня широко раскрытыми ясными глазами.

– Твои

потребности так просты! Немножко сухого корма, немножко мусора, чтобы в нем поваляться, – и ты будешь любить меня вечно.

Кот снова мяукнул, на этот раз более настойчиво.

– Да, похоже, между нами есть взаимопонимание. Я чувствую, что между нами происходит коммуникация и нам не обязательно даже относиться к одному виду. Тебе жаль меня, и ты пытаешься меня утешить.

Кот стал деликатно покусывать мой палец.

– О, именно так! Ты пытаешься отвлечь мои мысли от всякого… – Покусывание из исследовательского быстро превратилось в резкое, и я подскочила.

– Или, должно быть, наша мисочка для корма опустела, – вздохнула я и пошаркала к кошачьему шкафчику. – Типичный мужчина, все вы одинаковы…

Суббота, 14 января

Перебирали мужчин и книги с Л. в магазине Foyles. Заблудилась в романах-комиксах, где и столкнулась со старым другом.

Нет, это был не человек. Это был эротический комикс «Как омерзительно». Меня накрыла такая ностальгия, что я стояла, пока не прочла его от корки до корки; однако, как ни стыдно признаться, так и не купила его, когда Л. наконец нашла и увела меня. Вернусь и куплю при первой же возможности! Обещаю.

Мне он понравился. Понравился. Он был на голову выше прочих, и не потому, что я ощущала в нем виртуальный отголосок моей собственной жизни с 1992 по 1999 год, но потому, что он был написан с противоречивой чувствительностью, а не с обычным желанием шокировать извращенностью или попрыгать через кольца жеманно-гейских персонажей. Он читался настолько реально, что, я надеюсь, даже люди, которые не увидели себя где-то на его страницах, прониклись пониманием.

Он заставил меня томиться и печалиться – а это ужасно. Ненавижу быть сентиментальной! Я презираю саму идею о том, что люди моложе восьмидесяти ностальгируют по ушедшим временам, – но не могла удержаться. Он напомнил мне о бойфренде-натурале, которого я привела на секс-вечеринку и чью красивую кругленькую задницу мне пришлось выручать оттуда, прежде чем он подвергся бы нападению или умер от ужаса (вместо этого мы вышли на улицу и занялись сексом, наблюдая происходящее через окно, – все остались довольны); о том дне, когда я перестала считать, со сколькими людьми я переспала, потому что, как только это число делится на двадцать три, уже нет смысла продолжать подсчет; о том, как я в первый раз купила зажимы для сосков с зубчиками; о том, как я в первый раз кое-что продала; о мужчине, который учил меня владению кнутом на своем бойфренде; о любовнике, который одевался как Грейсон Перри в костюме маленькой девочки и отличался, по-видимому, бесконечным объемом ануса; о подземелье в Блумсбери; о споре с друзьями по поводу того, какой минимальный кворум можно классифицировать как «групповой секс» (мы сговорились на шестерых). Хорошие были времена!

Я бы хотела сейчас познакомиться с кем-то, кто любит исследовать новое, – но это не то путешествие, в которое можно взять случайного туриста.

И – да, мне жаль было, что та жизнь осталась позади. Я тосковала – не по бесконечной скуке между эпизодами социальных взаимодействий, не по макиавеллиевской внутренней политике, не по казавшейся бездонной жалости к себе, которую я тогда испытывала, – но по приключениям. Я бы хотела сейчас познакомиться с кем-то, кто любит исследовать новое, – но это не то путешествие, в которое можно взять случайного туриста.