Офсайд

Джиллиан Алекс

— Боже, я сойду с ума, не буду спать, — говорит Лекси сама себе. И этот придурок Джейсон свалил. Хотя ей только на руку. Этот сексуальный маньяк с его странными необъяснимыми наклонностями и желаниями каждую минуту ее жизни выкидывал нечто такое, от чего с легкостью могла поехать крыша. Все его резкие перепады, волнующие обжигающие взгляды, сверхъестественная страстность, мощная опасная энергетика, приперченные страхом боли и унижения, борьбой со своими собственными желаниями… Невыносимая эмоциональная перегрузка. Лекси заблудилась в лабиринте его желаний, больных, возбуждающих, смертельно-опасных. Он перепутал все ее понятия, перетасовал, подсунул свои, фальшивые, абсурдные, извращенные, и она, черт побери, играла

в его грязные игры.

Ей нужно вырваться ненадолго. Отвлечься. Она, как пьяная, одурманенная психотропными веществами. Что ей вливала в кровь Лиса? Лекси не чувствовала больше себя собой, не узнавала себя, искала причины, источники изменений…

Поговорить с родителями. Вот, что ей нужно. Конечно, она не расскажет правду, но хотя бы услышать их голоса, увидеть родные лица, почувствовать почву под ногами… Жаль, что она не успела попросить у своего мучителя мобильный телефон, чтобы позвонить домой. Обращаться к обслуживающему персоналу или членам этой безумной семейки не хотелось совсем. После звонка родителям она бы точно уснула.

Ничего, завтра она заедет к ним лично. Джейсон Садюга Доминник обещал, что она сможет с ними увидеться. только, как ей отсюда выбраться? Пешком она только по территории резиденции будет шлепать до внешних ворот часа два. А там тоже, леший знает, как далеко до Бруклина. Значит, придется просить машину. Лекси судорожно вздохнула, прекрасно понимая, чего ей это будет стоить. И что сказать родителям? Что сказать Андреа? А Джоселин?

«Если мне позволено покидать территории резиденции, то я могу увидеть Джос и … Что я ей скажу? На самом деле хочется избить ее до полусмерти, но это методы Джейсона, не мои. Нет. Я не доставлю ей такого удовольствия. Я не приду к ней жалкая и разбитая. Позже. Мы расквитаемся позже».

«Боже, зачем я в это влезла? Зачем послушала Джос? Я же чувствовала, что так не бывает. Никто не даст полмиллиона за сопровождение богатого старика импотента. Гребаная алчность. Лиса права. Все мы тут проститутки. И ради чего? Даже с миллионом долларов я не смогу вернуть того, что Джейс отобрал у меня в зеркальной комнате — самоуважение, гордость, честь… Глупо говорить о чести и смешно. Особенно в этом доме, находясь среди безумных миллиардеров-развратников, от скуки придумывающих себе все более изощренные удовольствия, не скупясь на них. Ведь пока есть спрос, будет и предложение. А я… я и есть это предложение. Идиотка, которая попалась на самом банальном — жадности».

Занимаясь самобичеванием и раскладывая собственные ошибки по полочкам, переосмысливая возникшую ситуацию, она размышляла над будущей стратегией. Ей нужно изменить тактику. Она уже видела Джейса в гневе. И больше не хочет повторения. Но — это человек ненормален, аморален, и ему необходимо унижать и причинять боль. Он будет искать повод, чтобы поставить ее на колени и найдет. И только от нее зависит, как быстро Джейс это сделает. Чем дольше Лекси удастся удержать его таким, как сегодня, тем быстрее пройдут следующие пять месяцев. В принципе с Джейсоном Доминником, которого она видела сегодня, договориться можно. И то, что он делает с ее телом и разумом, когда прикасается… Нет, нельзя об этом думать. Лекси сворачивается калачиком, зажимая ладонь между коленями и поджимая их груди. Нельзя думать. Грязно и порочно. И стыдно. Неправильно. Ее должно тошнить от него, от одного его запаха, голоса, взгляда… Каждое прикосновение должно внушать ужас и омерзение.

Так почему не внушает?

Как ответ на ее внутренние мучения и метания дверь в спальню тихо открылась. Лекси успела бросить взгляд на часы, половина третьего утра. Девушка закрыла глаза, претворяясь спящей. Дверь закрылась, но она зря обрадовалась. Неровные шаги остановились возле постели. Лекси едва дышала, слушая, как один за другим на пол летят предметы одежды, звякнул ремень, мобильный

телефон с глухим грохотом, посыпалась мелочь. В том, что это Джейсон она не сомневалась. Она узнала его тяжелое дыхание и терпкий мужской запах, с примесью свежих ноток туалетной воды и лосьона для бриться. Когда он завалился на кровать позади нее, властно перекидывая тяжелую руку через ее талию и, словно подушку, прижимая к своему горячему совершенно раздетому телу, Лекси унюхала много других ароматов, которые ее неожиданно разозлили. Несомненно, он был пьян, и запах виски, коньяка и водки, витал в комнате, раздражая обонятельные рефлексы, но не вызывал неприятия, в отличие от аромата женских духов. Это понятно, что в клубе много женщин, но пахло духами Меган. Лекси узнала их, потому что во время ужина невозможно было дышать, так сильно она благоухала.

— Ты… у тебя есть отношения с Меган? Духи… Я узнала запах, — спросила Лекси, сама не поверив, что произнесла это вслух. Какое ей дело до этого вертепа? Джейс уткнулся лицом в ее затылок, крепче прижимая ее к себе.

— Нет. Она и ее кузина были со мной в клубе, — ответил он. — Спокойно ночи, Мария.

Уже через минуту по его ровному дыханию девушка поняла, что Джейсон уснул. Уму непостижимо, какого черта происходит здесь? Он пришел и лег в ее постель, чтобы спать. Нет, она не хотела бы, чтобы он снова пристал, но и делить с ним кровать… это слишком интимно. Если ты спишь с человеком, просто спишь, ты должен доверять ему. Во время сна ты уязвимее всего.

— Джейсон. — Лекси пошевелилась, пытаясь скинуть его руку и отстранится, но он только сжал сильнее, и как ни странно, спустя минут десять в плену его горячих объятий Лекси почувствовала, что ее накрывает сон.

— Мария… — хрипловатый шепот ворвался в ее сознание. Прежде, чем Лекси открыла глаза, она начала чувствовать. Мужские пальцы на своем клиторе, который уже жил своей жизнью, и на сосках, чувствительных и затвердевших. Джейсон успел снять с нее ночную рубашку, даже не разбудив. Сволочь. Лекси пошевелилась и инстинктивно зажала бедрами ладонь Джейсона.

— Утренний трах самый сладкий, малышка. Давай, просыпайся, — он прижимается к ее ягодицам пульсирующим членом, нетерпеливо трется, тянет и пощипывает соски, целует открытую линию шеи, касаясь кончиком языка прохладной кожи, не прекращая ласкать ее промежность, проникая пальцами внутрь, потирая подушечкой большого пальцы пульсирующую бусинку. Острое возбуждение с неистовой потребностью пронизывают все ее тело, когда она прогибается вперед, не дожидаясь его приказания, и он входит с громким стоном во влажную промежность. Потом ещё и еще, сильно, глубоко, быстро, пока у нее не закатываются глаза от быстрой и мощной разрядки.

— Ух ты, какая быстрая. Я только начал, — слышит она его хриплый смех, легкий шлепок по ягодицам, потом чуть сильнее, третий уже заставляет ее вскрикнуть. Эта не та боль, которой он потчевал ее в самом начале. Лекси не чувствует страха. Наоборот, шлепки вызывают странную сладкую тяжесть внизу живота.

— Давай, на четвереньки, — шлепает снова, поворачивая ее. Ставит перед собой в нужную позу. Хватает ее запястья. — Держись, — обхватывает ее пальцами столбики изголовья.

— Ай, — кричит девушка. Сильный удар по ягодицам и одновременно глубокий толчок внутрь ее тела. Он до боли сжимает ее пятую точку, поднимая выше, насаживая на свой член с остервенелой яростью. Перед глазами Лекси плывет. На самом деле приятные ощущения испарились. Это больно. Но терпимо. Он больше не шлепает ее, просто трахает, как безумный в ритме, от которого содрогается кровать, врезаясь в стену. Влажные шлепки кожи об кожу и его рычание, и грязные эпитеты, которыми он ее щедро награждает, вызывают в ней смешанные чувства. С одной стороны подобная страсть со стороны мужчины завораживает, но с другой…