Огарок во тьме. Моя жизнь в науке
Шрифт:
Но когда Джулиет было двенадцать, у Ив начали появляться зловещие симптомы. Ей диагностировали рак надпочечника. Она перенесла масштабную операцию, которая временно спасла ей жизнь, – но потом возникли метастазы, и она попала в замкнутый круг химиотерапии, со всеми изнурительными побочными эффектами. Она переносила это с безграничной стойкостью и отвагой, со своим фирменным черным юмором (который среди прочего и привлек меня в ней). Например, как-то раз, когда Лалла собиралась отвести Пепе к ветеринару, моему племяннику Питеру Кеттлуэллу, Ив сказала: “Раз ты все равно туда идешь, попроси у Питера что-нибудь, чтобы меня усыпить. Думаю, хватит дозы для немецкой овчарки средних размеров”. И отважно расхохоталась в лицо смерти.
Между Лаллой и Ив тогда зародилась удивительная дружба – и, думаю, это укрепило отношения Лаллы с Джулиет. Лалла всегда сопровождала Ив к онкологу,
Подозреваю, что именно в те ужасные два года болезни матери у Джулиет зародилось стремление стать врачом. Правильно это или нет (на самом деле уверен, что правильно), но мы решили ничего от нее не скрывать. Она знала обо всем, что происходило при каждом посещении больницы. Меня душат слезы, пока я пишу об этом – вспоминая, как прелестная маленькая девочка повзрослела намного раньше срока, заботясь о матери, проходящей один за другим курсы химиотерапии, совершенно не по-детски скрывая собственные дурные предчувствия и горе, сохраняя спокойствие и здравый смысл даже тогда, когда нам всем это не очень удавалось. Когда наступил конец, в старой больнице Рэдклиффа, Джулиет была – что я могу сказать – четырнадцатилетним героем.
Я попросил Эдварда Хиггинботтома, знаменитого органиста и регента хора Нового колледжа, найти для похорон певицу, которая споет Ave Maria Шуберта. Он нашел сладкозвучное сопрано: ее чистый голос на самом деле довел меня до слез в такой щемящий момент, а Джулиет повернулась и обняла меня. После похорон я вывел мать Ив под руку к выходу, и мы все отправились к нам домой на поминки.
Джулиет так долго держалась бодро – трудно удивляться тому, что после трагической утраты матери горе накрыло ее с головой. В те тяжелые годы Лалла удерживала нас от распада благодаря своему несравненному интуитивному психологическому дару сочувствовать – и удерживать от распада. Но школьная учеба Джулиет пострадала, и она сильно отстала, борясь с программой Оксфордской старшей школы, знаменитой своей трудностью. Мы забрали ее оттуда и отправили в колледж Довербрукс, который больше ей подходил и, думаю, показал ей, каким может быть настоящее образование. Она на время утратила интерес к медицине и поступила в Университет Сассекса на южном побережье Англии, изучать “науку о человеке” – смесь биологии и социологии, с которой я был знаком, потому что немного поучаствовал во введении похожей специализации в Оксфорде и отвечал за “человековедов” в Новом колледже.
Джулиет очень нравилось направление естественных наук в Сассексе. Джон Мэйнард Смит тогда уже ушел в отставку, но еще был жив, а биологию Джулиет преподавала чудесная молодая женщина из Австралии, Линделл Бромэм, которая рассказывала об эволюции в духе еще не потускневшего наследия Дж. М. С. А вот социальные науки Джулиет не радовали: ей трудно было увязать их со своим собственным интеллектуальным научным подходом. Последней каплей для нее стало высказывание одного из преподавателей: “Красота антропологии в том, что два антрополога могут, глядя на одни и те же данные, прийти к противоположным выводам”. Может быть, это было сказано с иронией, но вкупе с антидарвинистским духом некоторых преподавателей социальных наук это обескураживало пылкую молодую исследовательницу.
В ней возродился интерес к медицине, и ее карьера получила новый мощный импульс, когда ей удалось перейти в Сент-Эндрюсский университет в Шотландии, проучившись всего год в Сассексе. Здесь она смогла наконец учиться медицине. Сент-Эндрюс – один из великих университетов Британии (а древнее его только Оксфорд и Кембридж), и для нее это было чудесно. Я с теплом думаю, что она для Сент-Эндрюса тоже была неплоха. Она была популярна, у нее появились друзья на всю жизнь, она выпускала студенческую газету, ходила на балы и вечеринки – и все равно получила диплом первой степени с отличием. В Сент-Эндрюсе нет клинической кафедры, так что студенты-медики, получив степень бакалавра, разлетаются кто куда. Большинство отправляется в Манчестер, но Джулиет остановила свой выбор на Кембридже и в 2010 году получила там диплом врача. Ив бы ею очень гордилась – как горжусь и я.
“Бог как иллюзия”
В начале 2005 года, вскоре после выхода книги “Рассказ
Новый колледж, Оксфорд, OXi 3BN
21 марта 2005
Джону Брокману
“Брокман Инкорпорейтед”, Нью-Йорк
Дорогой Джон!
“Бог как иллюзия”
Как Вы знаете, я собираюсь заняться написанием и съемками масштабной телепередачи с критикой религии как “Корня всех зол” (рабочее название, которое позже будет заменено). Заказ поступил от отделения религии Четвертого канала: они хотят нанести мощный удар, атаковать религию во всеоружии – никакой мирной и объективной успокоенности, как в недавнем сериале Джона Миллера об истории атеизма. В спорах с продюсером за умеренность ратую я!
Четвертый канал покажет передачу либо в два приема по часу, либо в виде единого двухчасового блокбастера (мы с продюсером предпочитаем второе). Съемки начнутся в мае-июне 2005 года, показ предварительно запланирован на конец 2005-го – начало 2006 года. Несомненно, Четвертый канал приложит все усилия к тому, чтобы продать его и за пределы Британии. Тем временем продюсер усердно трудится, подготавливая съемочные площадки в разных уголках мира, в том числе в Америке, Европе и на Ближнем Востоке.
Пока моя голова занята этой темой, кажется разумным написать об этом и книгу. Предлагаю название “Бог как иллюзия”. Не думаю, что она должна прямо совпадать с телевизионным материалом.
Далее в письме я набросал список глав, в котором уже узнается оглавление в итоге написанной книги – кстати, больше, чем обычно в моих проектах. Я представил книгу Джону на основе телепередачи, но это совсем не один и тот же материал. Книга и телепередача заметно различаются и почти не дублируют друг друга.
В Америке Джон продал книгу в издательство “Хотон Миффлин”, где уже вышли “Рассказ предка” и “Капеллан дьявола”. В Британии он открыл новые перспективы. Книгу купило издательство “Трансуорлд”, филиал “Рэндом хаус”, где моим редактором стала Салли Гаминара. Наш дуэт оказался удачным, и с тех пор все мои книги издавала она. Недавно Салли написала мне о том, как получила то самое, процитированное выше, первое письмо, которое ей переслал Джон. “Я показала его своим коллегам, они тоже воодушевились – и мы заявили об участии в аукционе за права на публикацию в Британии, и выиграли его”. Дальше она описывала свои впечатления от рукописи самой книги. Особенно я доволен тем, что удалось ее рассмешить:
Я не знала, что покупаю еще и блестящий юмор. Я предполагала, что буду чуть-чуть улыбаться, но не хохотать во весь голос снова и снова. Это было потрясающе увлекательно.
Ее реакция прямо противоположна той репутации, которую книга приобрела, вероятно, среди тех, кто читал лишь пересказы – она считается грубой и напористой. К этому я еще вернусь позже. Салли в письме продолжала:
… Никогда не знаешь, насколько твой собственный вкус созвучен вкусам публики, так что на этапе подготовки к публикации (в сентябре 2006 года) я снова начала нервно грызть ногти. Перед выходом книги я запросила рецензии у обширной аудитории писателей и мыслителей, и многие прислали чудесные хвалебные отзывы – больше, чем обычно, так что я позволила себе снова предаться восторгу. Но только когда Вы дали первое интервью об этой книге – его организовала Пэтси Ирвин, на телепередаче “Вечер новостей” (Newsnight) с Джереми Пэксменом, – только тогда мы начали догадываться, что впереди нечто грандиозное.
С тех пор мы едва успевали допечатывать книгу: вызванный ею резонанс распространялся, читателей становилось все больше, рецензии сыпались одна за другой – и почти все хвалебные. Помню, как позвонила Вам домой и говорила с Лаллой (мы еще не были с ней знакомы) – Вас не было дома, и я взволнованно тараторила в трубку, пытаясь объяснить, что происходит нечто исключительное. Исключительными были не только продажи: книга затронула важные струны в душах читателей. Думаю, не будет преувеличением сказать, что с нее началась (по крайней мере, для этого поколения) принципиально новая полемика о религии и ее месте в обществе; эта книга произвела фундаментальный сдвиг.