Огибая свет
Шрифт:
— Никаких перехватов и засад, — раздалось в заушнике. — Но постарайся не мешкать. И не рисковать больше нужного…
— Да без проблем, клянусь. — Я заложил манёвр и на немалой скорости обогнал пузатый семейный фаэтон. — До встречи в Пузырях.
И отключил гаппи, тут же переведя в режим невидимки.
Растянул над панелью управления свето-струнную схему района, простроил маршрут. И почти не удивился, когда обнаружил искомый комплеблок на наслоениях карты — буквально в трёх кварталах от собственного.
Заложив вираж, я перестроился в нужный поток и ощутимо прибавил скорости.
Конечно,
Хоть от недавнего равнодушия не осталось ни малейших следов, сердце колотилось не пуще обычного. Меня переполняло спокойствие ярости, похожее на острейшую бритву под слоем тончайшей ткани. Я снова был собран, хладнокровен и настроен на серьёзную схватку.
Почти через двадцать минут «Райто» обогнула ажурную парковочную вышку с гроздью прихворавших ветростатов вокруг ремонтной площадки, и вышла к поставленной цели.
— Красота… — пробормотал я, высматривая возможные подъезды.
«Комплеблок-116» оказался ещё той помойкой, куда более дряхлой и загаженной, чем «Кусок угля». В груди заныло от невольных воспоминаний об уютной чингайне на первом этаже собственного (бывшего…) комплекса, но я приказал себе не отвлекаться.
Если всё закончится… когда всё закончится, я обязательно разыщу Сапфир. И мы вместе всё исправим. Вернём себе привычную жизнь, посиделки перед глупым мицелиумным шоу под бутылочку-другую вина, язвительное обсуждение пустоголовых клиентов и строительство планов на ближайшую неделю.
Обязательно.
Но уже в тот момент — опуская фаэтон на песчаные заносы и вкатываясь за пазуху обшарпанного жилого великана, — уже тогда я знал, что обманываю сам себя, причём без всякой жалости или угрызений совести…
«Райто» я оставил у технического входа со стороны игрового двора, сейчас совершенно пустого: мамашки и их сопливая мелочь смотрели штормбол по норам, а ребятня постарше и посмелее ошивалась вокруг стадионов, где надрывали глотки их пьяные отцы.
Рюкзак на этот раз брать не стал, бросил в крохотный багажник. Выложил флягу. Накинул на шею «Сачирато», проверил в карманах нож и кастет, во внутренний сунул пару пробирок с маслами; ещё раз подстроил кобуры. Признаться честно, вооружённым вдвое прежнего я ощущал себя не очень привычно… но вполне уверенно.
С ожиданием неотвратимо-дурного глянул в «Свою стаю». Выдохнул, только когда окончательно убедился, что маркер Ч’айи пульсирует на границе Колберга и уверенно (хоть и неспешно) продвигается к сердцевине района.
Затем (по привычке оглядываясь в поиске вездесущей шпаны) синхронизировал консоль фаэтона с гаппи, и включил сигнализацию. Уже запирая замки, подумал, что суетился зря. Ведь даже если местные торчки выбьют моей новенькой красотке окно, чтобы распотрошить бардачок, Хадекин Кри тут же сообразит мне следующий
Пригнувшись за корпусом «Райто», я ещё раз внимательно изучил пустой двор.
Пробежался взглядом по затонированным окнам сотен нор комплеблока, его выгоревшей облицовке в грязных дождевых потёках и непристойных надписях вдоль нижних этажей; побитым камерам наблюдения и драным рекламным растяжкам, скрипящим тросами со времён основания Юдайна-Сити.
Вспомнил ещё более мрачные окраины Ниточки, а затем, без причины и даже случайной мысли — помпезную пышность «Пламенного колеса». Что ж, видит Когане Но, чем ярче рекламные всполохи центральных улиц, тем гуще тьма подворотен. И тех, кто эти подворотни населяет.
Хотя кого тут обманывать?! Я бы ни капли не удивился, если бы благопристойный с виду Пуговичник оказался владельцем особняка на самом лбу Холмов Инкамо…
Подтянув перчатки, я двинулся через двор.
Пора! Пора осуществить задуманное, и пусть подождут и разборки с джи-там, и неприятности с Нискиричем, и вдруг случившаяся война с Магдой. А лишние раздумья ничего не поменяют, лишь отвлекут, смутят и украдут и без того дорогущее время…
п.4.; г.10; ч.2
Дверь технического шлюза оказалась ожидаемо взломана, через неё я попал в подъезд.
Почти сразу навстречу, поднявшись из подвальной прачечной, прошлёпали две пожилые босолапые самки с длинными корзинами на головах. Несмотря на изрядную высоту и полную загрузку выстиранным бельём, плетёнки качались, но удивительным образом не падали; при этом чу-ха даже не пытались контролировать грузы лапами, с поразительной лёгкостью удерживая изогнутые донышки между ушами…
В памяти невольно всплыли образы Стиб-Уиирта, мастеривших похожие корзины-неваляшки. Корзины, многим напоминавшие меня самого: вот они опасно качаются, вот-вот грозят рухнуть… но всё же держат равновесие.
Самки уплыли в сторону лифтов и оставили меня в одиночестве, не обернувшись и даже не поведя ритуально пирсингованными носами. Прислушавшись и выждав, я направился к одной из лестниц.
Противопыльная маска хоть отчасти гасила запахи, однако же дышать под ней всё одно приходилось исключительно ртом — воняло здесь просто ужасно. Да и вообще внутри вдруг оказалось ещё хуже, чем в замусоренном дворе.
Убого. Жалко. С нотками непрекращающегося отчаянья…
Со всех сторон окружённый менее высотными зданиями, летом комплекс нор буквально накалялся, поэтому у многих жилищ традиционные двери были заменены на мощные решётки, оттуда воняло крысиной жизнью во всех её проявлениях.
Изначально комплеблок (по одному из стандартов местной застройки) был поделён на крохотные двухместные каморки, где места едва хватало для многоярусной кровати, пищевого конструктора и срального закутка. Однако было заметно: самые сильные или шустрые ещё на этапе заселения отхватили сразу несколько соседних, пробили двери и слили клетушки в подобие «нормальных» нор.
Незамеченным минуя этаж за этажом, я мысленно составлял летопись этой перенаселённой преисподней, натурально кишащей не совсем легальными производствами.