Огибая свет
Шрифт:
— Ложная Нагината… Мы в «мицухе»? Ты пришёл посмотреть на моих девочек? Посмотреть-высмотреть. Дверь за дверью. Да… мои девочки, они прекрасны… Эти тоже стали достойными посланницами Когане Но в нашем ужасном мире… Ужасном-распрекрасном, да.
— Верно, пунчи! — Я покривился, но заставил себя нагнуться и поймать блуждающий взгляд разноцветных глаз. — Пришёл к тебе и девочкам. Поговорить. Ты же не против?
— Поговорить? Можно поговорить, очень можно, да, обязательно-притязательно… О, да ты и правда здесь! — Он удивлённо приподнял брови
— Мне показалось, Хритто не особенно прятался. — Я старательно протёр и отложил инъектор. Ещё раз проверил крепость ремня на плечах раненого. — Думал, тебя и правда так тяжело найти?
Он хихикнул, совсем по-детски, задорно помотал башкой.
— Верно-верно-достоверно… Прятать удобнее на самом видном месте, сисадда? Просто Хритто не ждал гостей. Нет, не ждал… прятался! Прятался-укрыватался, зря ты так! Хритто всё ждал тебя в «мицухе», да, показать-похвастать, унизить-принизить. А ты наоборот пришёл в дверь… Обо-ро-нат. Хритто был спрятан и защищён. И девочки его тоже. А ты пришёл в дверь и сломал ему дверь…
— О, пунчи, не переживай. — Спокойствие давалось мне с ощутимым трудом, но я даже улыбнулся. — Починим твою дверь. А сейчас ты молча послушаешь меня, и послушаешь очень внимательно, сисадда? Потому что я хочу попросить тебя сделать кое-что важное.
Он вздрогнул, как будто хотел расплакаться, усы жалко обвисли.
— Ладно. Только не делай Хритто плохо, хао? Хритто и так больно… Мы же очень похожие с тобой, мы же ходим, огибая свет. Свет-пересвет. Ходим. Не попадаем в пятна на полу. Нас не видно, Ланс. Это так удобно… Никто из нас не должен выходить на свет. Это наша судьба и проклятье. Кля-про-тье!
У меня скрипнули зубы.
Ошибаешься, тварь! Когда будет нужно, я первым шагну в круг света.
Но вместо опровержения я без жалости соврал:
— Хритто не сделают плохо. А боль уйдёт. Просто поверь и послушай.
— Конечно, я послушаю тебя, Скичира… — с неуместной улыбкой пробормотал Пуговичник, и на этот раз взгляда не отвёл. — Я всегда этого хотел… Хотел-вертел. Вертел-многодел. Не верил, но хотел… Хоть ты и ложный, но ты меня нашёл… Наверное, боги действительно помогают тебе, Ланс? Может, не ложный?
Теперь я не поддержал дружеской беседы, окончательно настраиваясь.
— Ну ты прости меня. Прости-отпусти, Ланс. Я сорвался, да. Рва-со-лся, сисадда? Когда узнал, что теперь ты работаешь на вистар… Но мы можем править гнездом вместе. Ты же меня простишь? Простишь-отпуст и шь? Ты настоящий, не ложный, совсем как мои девочки, великолепные глашатаи самой Когане… Мы будем вместе, как шар в шаре!
Я глубоко вздохнул, слегка откашлялся, и произнёс:
— Девять крохотных мышат,
Сговорились не дышать…
Один вдруг затих не шурша,
Осталось
Вообще-то в глубине души (в крайне встревоженной глубине) мне казалось, что после перестрелки и ужасов увиденного выйти на нужный ритм «низкого писка» будет очень непросто.
Может быть, даже придётся начинать заново. Или подогреть ублюдка дополнительной порцией наркотика. Но вместо этого всё вышло ровно наоборот — двуцветный взгляд Пуговичника остекленел уже на:
— У третьего лопнул глаз,
И шесть уже мышек сейчас.
Для верности дочитав до гибели пятой мышки, я пригвоздил его «отречением», а затем фонетическим фиксатором. Он охотно подтвердил и то, и другое, едва ли не с наслаждением и запинаясь:
— Бесвтная отнстельсть перплывт горинт радсти…
Я ещё раз оглянулся на овальный стол под тусклыми, почти уютными лампами. На разновеликие пуговичные глаза, внимательно наблюдающие за нашим разговором. На инструменты в шкафу, такие разнообразные и опасно-блестящие.
И отдал серенькому чу-ха приказ, жёсткий и неумолимый, будто повеление свыше; будто на миг я и правда стал грозной и неумолимой Нагинатой Когане Но, её оружием и глашатаем, призванным в этот мир, чтобы добела смыть скверну, вымести мусор и разогнать вонючую пыль…
Наверное, задержись я в цепочечной норе, то узнал бы многим больше. И про связь Пуговичника Хритто с сектой Пяти-Без-Трёх, и про его внезапный интерес к моей скромной персоне, и про наличие или отсутствие слежки за Дитём Бонжура. И даже про общее количество жертв ублюдка…
Но я не стал.
Когда всё закончилось, и мои плечи обмякли вместе с плечами привязанного к стулу бесцветного самца, я снова вынул нож. С излишней силой вбивая клинок в ячейки клавиатона центральной консоли, скользнул в Мицелиум и от имени хозяина норы № 364 вызвал тетронов сообщением о массовом убийстве.
Затем разбрызгал по комнатам немного масла. Убедился, что не оставил лишних следов. Приставил к пролому лестницу. Поднялся в ложную нору и спешно вышел в грязный подъезд, оставив усиленную створку чуть приоткрытой.
Глава 11
ДАВАЙ ВЫБЬЕМ ДВЕРЬ
Пузыри, конечно же, впечатляли, как и любая казоку-шин крупной организации — самобытные, выделяющиеся из числа себе подобных и, разумеется, окружающей застройки.
Настоящий вожак среди покорной ему стаи. Самец с большой буквы. Символ власти и неумолимого возмездия. Напоминание тем, кто наивно полагает, что настоящая власть в гнезде принадлежит Смиренным Прислужникам…
Восемь или девять крупных белоснежных полусфер вырастали из покатого холма в кажущемся беспорядке, будто неведомый фрукт; между ними вспухали купола поменьше. Все бронированные, без единого заметного окна, отгородившиеся от братьев-сестриц укреплёнными шлюзами примыкания или бронированными коридорами.