Оглянись в темноте
Шрифт:
Так и потянулись будни. Я теперь у старика за вроде подмастерья, стал ему меха качать, та еще нагрузка на мышцы. Не сразу, но получилось встать на место молотобойца, мне только тренировка, а работа раза в три быстрей делается. Дед мне рассказывает о местных особенностях, о разломе, о крепости, чего ценного из этого самого разлома тащат старатели. Весьма познавательные и подробные истории.
Ная возвращается от портних довольная, но уставшая, не умолкая трещит каким новым приемам ее обучили сестры. Какие новые наряды ей помогли сшить. Выклянчила у меня две серебряные монеты на уникальный шелк, который добывают здесь в разломе, из огромного
Мы неплохо обустроили наше новое жилье, обзавелись всем необходимым и теперь усердно работаем.
Отряд «Железные псы», тоже быстро взялся за дело и уже через полторы декады повел первую группу старателей в разлом, за крепостную стену. Вернулись через три дня, притащив с собой огромную тварь, которую местные называют «Рогач». Весть о такой крупной добыче быстро разлетелась по всему поселку.
Старик Орман спокойно разгреб угли в горне, погасив его и стал собирать какой-то инструмент.
— Ты тоже собирайся Ард, пришло и наше время. Когда добычу доносят до крепости, значит оно того стоит. А грамотно разделать всякую тварь, тут только я могу, да трактирщик Хаст, но у этого дурня своего инструмента нет. Тебе бы тоже неплохо поучиться. За разделку, запоминай, гильдия отдельно платит.
Собрав нужный инструмент, очень похожий на тот, с помощью которого ремонтируют тяжелые грузовики и танки, мы пошли в крепость.
Всю дорогу я сдерживал себя, чтобы не задрать голову и не полюбоваться огромной рукотворной стеной, перегородившей путь в разлом. В высоту метров сто, с уступами, лестницами, какими-то водяными каскадами и колесами. Судя по всему, от вращения этих колес работали какие-то внутренние механизмы. Вход в крепость располагался внизу, на уровне земли. Как рассказал мне Орман, вход закрывался не только железной решеткой, но и каменными створками, на рычажных механизмах. Стенобитными орудиями такие ворота не пробить. Но сейчас все проходы были открыты.
Старик уверенно шагал по гулким широким коридорам без ошибки находя правильную дорогу. Петляя по нижнему ярусу, мы вышли во внутренний двор крепости с другой стороны стены. Оказалось, что с той стороны крепость выглядит еще более непреступной, представляя собой целый каскад полукруглых башен, словно исполинская лестница, уходящая ступенями в разлом горного ущелья. Мы оказались на самом верхнем ярусе крепости. Тут присутствовало немало народу: сами старатели, свободные от караула солдаты и офицеры, все бойцы отряда Осты. Посреди двора покоился брюхом вверх огромный жук. Просто гигантская тварь размером с легковой автомобиль. С виду обычное насекомое — майский жук, — словно из моих земных детских воспоминаний, или жук-олень, вот только огромный и, наверняка, очень тяжелый.
Не забывая о своей роли слепого, не позволяю эмоциям отразиться на лице, но продолжаю внимательно изучать тварь через мелкие отверстия в переплетениях ткани повязки, что у меня на глазах.
Мы со стариком Орманом подошли уже вплотную, когда дед сбросил инструмент на гулкие каменные плиты двора и подался вперед, осматривая добычу.
— Сразу видно, что опытный отряд за дело взялся, — похвалил старик Осту и ее соратников. — Таких здоровых со спины долбить
— Хорошо, что на втором ярусе отыскали, — ответила наемница. — С третьего или четвертого — просто бы не дотащили.
— Давно говорю, чтобы сами учились разделывать. Ард! — обратился Орман ко мне. — Давай сынок, неси зубило и молот.
Передав старику инструмент, я стал ходить вокруг туши жука, осторожно и с опаской ощупывая каждую часть. Тварь была уже дохлой, ее несколько дней тащили к крепости, так что опасности не было.
— Какой огромный! — восхитился я, не переставая изучать монстра.
— А какой ценный, — подхватила Оста. — Только одна эта тварь золотых на двести тянет.
Хитин жука был черный, с синим отливом, шипастый, бугристый. Толщиной примерно три миллиметра в самых тонких местах. Самое уязвимое место было на брюхе, между лап. Именно там сейчас орудовал старик, прорубая большим зубилом на деревянной рукоятке первую борозду. Хитин противно хрустел, кололся, дробился на мелкие фракции, но все равно оставался очень твердым.
— Первый заруб на брюхе, надо делать очень осторожно, — комментировал дед свои действия. — Если глубоко прорубить, можно повредить внутренние органы, а они самое ценное. Мясо сегодня в трактире попробуем.
— Он еще и съедобный?! — искренне удивился я.
— Еще как съедобный, вкусный и питательный, а главное мясо долго не портится.
Было немного не по себе. Прежде, мне никогда не приходилось вот так вот разделывать хоть что-нибудь, кроме мелкой рыбы на рыбалке, а тут целая туша несуразного монстра. В этот раз старик все делал сам, но прежде чем начать очередную процедуру разделки, брал мои руки и направлял, в те места, которые мне следовало внимательно ощупать и изучить, затем показывал, манипулируя моими же руками, как инструментом, где и что надо рубить или вскрывать, каким инструментом и под каким углом.
Ближе к обеду пришел трактирщик Хаст. Притащил с собой тележку с бочонками куда дед начал складывать добытое из жука мясо. Часть внутренних жидкостей перелили в какие-то кувшины, что принесли солдаты по указанию мага, который тоже вертелся рядом все время, пока мы разделывали тушу. Старик не просто так показывал мне, что и как делать, один бы он провозился еще дольше. А так, я уже мог оттаскивать от раскромсанной твари какие-то части и практиковаться на них. Ощущения были такие, что рубишь зубилом очень упругий, но в то же время твердый пластик. Тонкие части хитина этого жука были очень похожи на карбон. Гнулись, вибрировали, но вот сломать или прорубить, не положив на твердую поверхность не получалось. Что интересно, только на одну тушу потратили девять зубил. Острая кромка зубила или крошилась, или просто тупилась. Весь инструмент придется вновь приводить в порядок.
Справились с разделкой ближе к вечеру. Вынули из монстра внутренние органы, отрубили головогрудь. С трудом, но смогли отделить надкрыльные пластины; притом каждая — метра по два. Трактирщик Хаст увез на тележке килограмм сто белого, полупрозрачного мяса. Оставшийся остов обвязали веревками, сложив в него все лапы, разрубленные вдоль и все осколки хитина, что разлетелись вокруг.
— Это все теперь нам придется обрабатывать. Завтра покажу, что с этим делать.
Перекинув веревку через плечо, словно бы впрягаясь, мы потащили сильно облегченную, разделанную тварь в сторону поселка.